Ява - Владимир Войновский
В письме Наташа извинялась за долгое молчание. Она целый месяц прожила в доме у своей мамы. Помогала ей по хозяйству. За домашними заботами было некогда писать. Когда приехала домой к Яванским, то обнаружила целую стопку писем, в которых был только один вопрос «Почему не пишешь?». Она, как могла, успокаивала мужа. Много писала о Настеньке, о её первых самостоятельных шагах и новых попытках что-то говорить. Рассказывала про родителей. Хвалила Маришку, которая поступила в техникум на факультет бухгалтерского учёта.
Валерка читал и читал. Сидя в одной позе, он уже перечитывал письмо в пятый раз, как будто выискивая в нём что-то недописанное или недосказанное. Наконец-то успокоившись, Ява аккуратно свернул письмо и вложил его в конверт. Облегченно выдохнул. Обратил внимание, что в спальном расположении никого нет: «Странно. Только что все бегали и шебуршились, как в муравейнике». Выйдя в проход, замер на месте. Весь наряд стоял в две шеренги, терпеливо дожидаясь его. Валерка улыбнулся.
— Наряд, смирно! Вольно! Справа по одному на выход, шагом марш!
«А всё-таки жизнь прекрасна! Как же всё-таки она прекрасна!», — выходя из роты, думал Ява.
— Жизнь пре-к-ра-а-сна-а! — крикнул он в никуда. — Наряд, шагом марш!
Всё наладилось само собой. Служба не мёд, но всё же и не дёготь. Как мало надо для полного счастья… доброе слово, весточка из дома, признание любимого человека, полевой цветочек, пение лесной птички или журчание ручейка. А это всё вокруг. И это всё на виду. Его не надо искать. Его надо просто видеть и наслаждаться. Жить и любить. Жить настоящим, задумываясь о будущем и вспоминая только хорошее из прошлого. А любить всегда: и вчера, и сегодня, и завтра. Иначе, зачем тогда жить?
Глава 56
Елочка
В декабре Валерка отметил своё двадцатилетие и первый день «стодневки», то есть обратный отсчёт ста дней до приказа о демобилизации. Положенные на завтрак и ужин граммы сливочного масла отдавали «молодым» — «масло съели, день прошёл, старшина домой ушёл…». Ява и его призыв стали «дедушками».
Числа двадцатого вызвал к себе Яву и Воробья зампотех части. Посмотрел он на них, вздохнул:
— До новогодних праздников необходимо осуществить срочную командировку, — в его голосе не чувствовалось армейской суровости, наверное, по причине лёгкой простуды.
— Товарищ полковник, надо… значит, сделаем! — бодро отозвался Валерий.
— Оно-то, конечно, так, но меня беспокоит зимний период и участившиеся нападения по трассе на дальнобойщиков. У вас груза нет, так машину заберут.
— Это с какой стати мы её отдадим? — вмешался Воробей. — Военные мы или как?
— Что вы предлагаете, товарищ капитан?
— Получим оружие, согласуем со штабом вопрос получения соответствующего пропуска и вперёд.
— Так-то оно так. Штаб разрешит. Будут у вас пропуск и оружие. Получите перед самым убытием. Всё одно на душе кошки скребут.
— Когда выход?
— Послезавтра.
— Какой груз на Приморье?
— Никакого. Только почта. Указания получите в особом отделе штаба округа. Готовьтесь. Чует моё сердце, что я слягу с этой простудой. На всякий случай… Ява, поаккуратней на трассе. Зима. Да и дорога ошибок не прощает. Помни, что ты дурак, а вокруг тебя умные. Целее будешь. Свободен. Воробей, останьтесь.
Валерка вышел из штаба. Весть о командировке всегда действовала на него благоприятнейшим образом. Он становился не в меру весёлым и ещё более доброжелательным.
Следующий день провели в парке батальона. Перегрузили антенное поле из кузова машины.
Вторую половину дня посвятили благоустройству бытовых условий при работе на открытом воздухе. Зима в Хабаровском крае суровая, а в парке батальона ни бытовочки с буржуйкой, ни иного тёплого помещеньица. Правда, в самом углу стоял старенький прицеп с кунгом. Освободив его от всякого хлама, привели в порядок наружную и внутреннюю обшивку. Кто-то вспомнил, что среди брошенных сараев, возле котельной, видел старенькую буржуйку. Кто-то принёс ещё вполне сносную трубу.
Пока пробивали в обшивке кунга отверстие и устанавливали буржуйку, самые ловкие в лесочке за парком рубили и пилили дрова. Другие уже невесть откуда тащили старую мебель: диванчик, кресло и пару стульев. Третьи мастерили из ненужных досок лавки. К тому моменту, как начали топить печку и тепло заполнило внутреннее пространство кунга, в нём было по-домашнему уютно. Из арматуры и проволоки устроили даже места для просушки валенок, сапог и верхней одежды.
Вечером Валерка перегнал «Камаз» в парк части. Уже по привычке перенёс в машину свой походный чемоданчик, магнитофон и, на всякий случай, тёплые вещи.
Утром следующего дня, когда солнечные лучи только пробивались сквозь ночную тьму, Валерка и капитан Воробей ехали в штаб округа. В правом нижнем углу лобового стекла стояла любовно прикреплённая табличка с буквенными обозначениями и гербовой печатью. Она давала право беспрепятственного проезда мимо постов ВАИ и ГАИ. Под расстёгнутым бушлатом Воробья виднелись ремни скрытой кобуры, из которой торчала рукоятка пистолета.
После штаба округа первой остановкой должны были быть военные склады в Сибирцево. По причине гололеда и снежных перемётов к складам подъехали поздним вечером. Делать нечего, такая их доля, терпеливо ждать. Заночевали прямо в машине, поставив её так, что она подпирала передним бампером стенку одного из складов, чтобы не выдувалось тепло из кабинки, и не продувался радиатор. Всю ночь монотонно молотил дизель и работала на максимуме печка. Однако пришлось накрываться двумя солдатскими одеялами.
От холода сон был чуток; Валерка следил, чтобы выхлопные газы не шли в сторону кабины, а так же время от времени прогазовывал дизель. Абсолютно невыспавшиеся и голодные, они к девяти часам были уже в административном помещении складов. Каково же было удивление военнослужащих, которые обнаружили на охраняемой территории постороннюю машину, да которая к тому же простояла здесь всю ночь, молотя и временами рыча дизелем. Оказалось, что Валерка зарулил ночью на территорию складов, когда охранник выскочил по малой нужде. Бывают же такие казусы. Как бы то ни было, но к одиннадцати часам, когда были выяснены полномочия одних и других, Воробей завершил все дела и, с чувством выполненного долга, Ява гнал машину в Раздольный.
При въезде в Уссурийск, на первом же посту ВАИ, инспектор в звании старшего прапорщика поднял жезл и потребовал остановиться. Валерка посмотрел на капитана. Тот в
