Ты – мое наказание - Наталья Юнина
– Ой, а вот и Каштанка соседская. Видимо, ваша обувь пришлась ей по вкусу. Она на все пахучее падкая, – бить тебя надо, Анастасия Павловна. Бить и еще раз бить ремнем за гадкий язык. Даже в такой ситуации хочет уколоть.
Обвожу взглядом участок. Да здесь не меньше пятнадцати соток. Очень надеюсь, что такое добро поливается не от даров природы в виде дождя, а нормальной водой. Последнее прям очень актуально. Мне надо освежиться в привычных для меня условиях водой из крана, а не из ведра. Но подвох я все же чую, особенно когда вижу строение, напоминающее душ. Неспроста на нем бочка. Ладно, главное, чтобы фаянсовый товарищ был в пределах дома.
– Где здесь можно сходить в туалет?
– А вам по какому?
– По какому тарифу считать? Жидкое, полужидкое, твердое имеет свою цену?
– Я имела в виду по-маленькому или большому. Если первое, то вам мальчикам все гораздо проще. Можно в любые кусты. Там, где Каштанка ваш ботинок сгрызла, например. А если второе, это надо показывать, как пользоваться. Туалет на улице, вот там, – тычет пальцем в незамеченное мной покосившееся ОНО..
Глава 5
Глава 5
Тучи сгустились над «вот там» и небо заплакало горькими слезами. Серьезно? Это ж какой надо быть отбитой, чтобы не сверкнуть отсюда пятками по первому зову, пусть и незнакомого, но обеспеченного биологического отца? Ну ладно летом еще куда ни шло, задница не отмерзнет. А зимой как? Сумасшедшая.
– Ну, в принципе я уже в гробу навалил. Так что куст, так куст, – серьезно? Мне это не показалось? Эта бестолочь настолько воспринимает все буквально, что начинает принюхиваться?! – Это образно, Анастасия Падловна. Не принюхивайся.
– Мне показалось или вы сказали Падловна?
– Я не обзываюсь и матом не ругаюсь. Второе особенно. Так, для справки. От женщин я не приемлю этого особенно. Так что тебе показалось.
– Ну, хорошо, что на моем участке нет женщин, а только матерящаяся девушка. Это я, если что. Ладно, Вадим Викторович, будем считать, что мне послышалось. В кусты пойдете? Вас покараулить?
– Я перехотел.
– Тогда пойдемте в дом. Я вас чуть-чуть подлатаю и обувь дам. Нормальную.
Да уж прям. Нормальную она мне даст. Колхоз колхозом, а тряпку под ноги мне стелет, стоило только зайти на порог. Более того, сама снимает обувь. Вытираю ступни и прохожу вслед за Настей.
Рассматривать обстановку времени нет, потому что мы сразу оказываемся на кухне. И нет, чистота и аккуратность меня не столь удивляют. А вот то, что на кухне имеется рабочий кран, судя по тому, как Настя полощет руки, меня не только удивляет, но и приятно радует.
– У тебя есть вода.
– Да, только на кухне. Ванной пока нет, – а счастье было так возможно. – К зиме, может быть, и стану ее обладательницей.
Если не будешь такой дурой, станешь обладательницей современного двухэтажного дома и не только гораздо раньше.
– Можно умыться?
Кивает, при этом не отводит от меня взгляда. Кожей чувствую, как она следит за мной. Это кому еще надо опасаться.
– Вы сами во всем виноваты, – неожиданно произносит она, подавая мне чистое полотенце. – Из-за вас я провела полдня на озере, чтобы не попасть всем на глаза. Вы оставили меня полуголой на потеху деревне. Это в городе можно ходить в нижнем белье и на вас никто потом косо не посмотрит, потому что вы там как иголки в стоге сена. Вас много. И вы друг друга не знаете. А здесь все на виду, как облупленные. Чуть что друг другу косточки перемалывают за любое действие. Вы сегодня уедете, а мне потом перед местной сворой расхлебывать ваш косяк.
Наверное, впервые за короткое знакомство, я чувствую себя гадко. Потому что об этой стороне ее жизни я не задумывался. Хотя и не должен. Если включит мозги и переедет со мной в город, больше ни перед кем оправдываться не будет.
– Извини. Был не прав. Иногда и взрослые дяди занимаются ребячеством. Справедливости ради, я купил тебе взамен одежду. Где, кстати, пакеты, которые с одеждой?
– Можете ее забирать. Мне чужое не нужно.
– Я женскую одежду не ношу, так что мне без надобности.
– Ну раз не носите, я продавщице нашего местного магазина отдам, она худенькая, – дура. – Садитесь, – указывает взглядом на стул.
Убирает со стола две чашки с недопитым чаем. Она еще и чай тут с кем-то распивала, пока я в гробу лежал? Еще и телефон мой стырила, судя по тому, что он преспокойно лежит на ее столе. Кладу телефон в карман.
– Пришлось напоить чаем участкового, чтобы его заболтать, – зачем-то поясняет Настя, открывая холодильник. Подает мне пакет с замороженными куриными лапами. – Приложите к голове. Я вам пока занозы достану.
Закатывает рукава кофты и усаживается за стол. Я даже не понимаю о каких занозах идет речь и зачем ей вообще аптечка, потому что вдруг осознаю, что Настя выглядит совершенно иначе. Во-первых, вместо убогого пучка, ее волосы распущены. И не три волоска. Длинные и вполне густые. Без профессиональной укладки выглядят на удивление хорошо. Во-вторых, на ней вполне сносное платье, подчеркивающее грудь. Небольшую, но все же. Последняя, оказывается, имеется на щупленьком теле.
Длина платья тоже удивляет. Оно не в пол, а по колено. Ноги оценить трудно в таком положении, но тот факт, что я замечаю чуть отросшие, едва заметные выгоревшие светлые волосы, меня поражает и одновременно веселит. Колхозница, но про бритье в курсе. Правда, на этом все. Скорее всего, это разовая летняя акция. С приходом осени, а уж зимы и подавно, станок или бритва покоится мертвым сном.
Боюсь представить, что там между ног. А чего представлять, Даровский? Явно не сфинкс, а пудель. Так, стоп. Ну, пудель и пудель. В трусы на встречах, куда я ее буду водить, никто заглядывать не будет. А ноги приведут в порядок профессионалы. И не только их.
А мне контактировать с ее пуделем без надобности. Уж чего-чего, а трахать
