Олег Суворов - Моя единственная

4

В комнате, несмотря на задернутые шторы, было уже достаточно светло. Тишину прерывал только чуть слышный ход настенных часов, да нежное, почти не слышное дыхание Светланы. Даже во сне она была уверена в себе, и эти неплотно сомкнутые губы, умевшие доводить меня до неистового трепета, казалось, вот-вот усмехнутся, чтобы выдать очередную — и как всегда прелестную! — насмешку.

Вчера мы ходили в ночной бар и явились домой поздно, уже во втором часу ночи. Я попытался было потянуться к ней с ласками, но она сонно пробормотала: «Давай отложим до завтра», — после чего почти сразу заснула.

Я не обиделся — точнее, не решился обидеться, тем более, что чувствовал, как начинаю от нее зависеть. Светлана симпатична, сексуальна, привлекает внимание мужчин, но, кажется, всерьез симпатизирует лишь одному из них — не будем уточнять кому…

Пожалуй, из всех женщин, которых мне удалось соблазнить, она — самая эффектная. Ну, а о тех, которых соблазнить не удалось, лучше не вспоминать, чтобы не травить себе душу…

Черт подери, Наталья, ну с кем ты там сейчас просыпаешься в одной постели? И сколько бы лет жизни я отдал за то, чтобы оказаться на его месте?

А вдруг бы меня ждало разочарование? По-настоящему любимой женщина может быть только тогда, когда она недоступна (а потому кажется совершенством!), а не тогда, когда просыпается рядом с тобой, обдает несвежим дыханием изо рта, а потом надевает халат и шлепанцы и идет в туалет.

Я покосился на спящую Светлану. Но нет, даже без косметики с заметно побледневшим загаром она чертовски соблазнительна… Не пора ли мне ее разбудить?

А вот интересно — сколько у нее было мужчин, кроме мужа? И кто был предпоследним? Впрочем, такие вопросы надо задавать не по утрам, а вечером, на определенной стадии опьянения.

Повернувшись на бок, я приподнялся на локте и тихонько подул ей в лицо.

«Ну, просыпайся же, очаровательница…»

Она не отреагировала, и тогда я осторожно просунул руку под одеяло и принялся легко пробегать пальцами по ее мягкой и теплой груди, животу, бедрам…

Веки Светланы дрогнули, и она что-то пробормотала. Я откинул одеяло до пояса и продолжал свои, становившиеся все более настойчивыми ласки. Судя по тому, как напряженно, хотя по-прежнему не открывая глаз, задышала моя возлюбленная, она уже проснулась.

Наконец, она перевернулась на спину и слегка развела бедра. Мои пальцы мгновенно спустились по ее животу, и через пару минут Светлана, которая — и я это знал — возбуждалась достаточно легко, покраснела и стала задыхаться.

Теперь глаза ее были полуоткрыты, но она избегала встречаться со мной взглядом, словно стыдясь того, чем мы сейчас занимаемся. Впрочем, возбуждение сломало и эту преграду.

— Подожди, — прошептала она и принялась быстрыми, легкими поцелуями покрывать мое лицо, губы, грудь.

Затем, все еще не открывая глаз, уселась на меня верхом и принялась раскачивать бедрами — то быстро и ритмично, а то вдруг прогибая спину и замирая со сладострастным вздохом. В какой-то момент, после очередной, бурной серии вздохов, она вдруг перекинула через меня ногу, развернулась спиной, после чего стала осторожно опускаться, пока не прижалась ко мне всем телом. В то время как мои ладони плотно обхватили ее пышные, эластичные груди с великолепно гладкой кожей, а подушечки пальцев принялись массировать крупные бутоны сосков…

— Ты такая чудная, потрясающая женщина, — шептал я ей в ухо, а она блаженно улыбалась и гладила меня по бокам.

К сожалению, всему прекрасному на свете приходит конец, и уже через полчаса Светлана нагишом спрыгнула с кровати и, пока я жадным взглядом ощупывал ее красивые ноги и упругие ягодицы, принялась искать халат. Накинув его, с улыбкой обернулась на меня и отправилась в душ.

Я быстро убрал постель и пошел на кухню готовить завтрак.

— Что будем делать сегодня? — спросила Светлана, когда мы уже сидели за столом друг против друга.

— Поедем к кому-нибудь в гости?

— А хочешь, я познакомлю тебя с одной своей московской подругой?

— Зачем? — удивился я и вдруг засмеялся. — Да для моего… гм!.. достоинства и одной тебя хватает! Как говорится, Боливар не выдержит двоих.

— Ничего, выдержит.

— Ты серьезно?

— Да нет, конечно. Просто я подумала — она сейчас сидит без работы, ей скучно, настроение скверное…

— А мы, значит, окажем бедной девушке скорую психологическую помощь?

— Можно и так сказать. Хочешь, фотографию покажу?

— Ну, покажи, — согласился я, несколько озадаченный настойчивостью своей возлюбленной.

— Вот, смотри, — Светлана встала из-за стола, быстро достала из сумочки, лежавшей на подзеркальнике, небольшой снимок и, вернувшись назад, наклонилась, как бы невзначай упершись левой грудью в мое плечо.

Я пристально вгляделся в худую, черноволосую, плоскогрудую девушку с костлявыми ногами и большим ртом, после чего вернул фотографию и решительно отказался от знакомства.

— Да это даже не лягушка, а какой-то головастик! Ты что меня — за педофила держишь?

— Почему за педофила, ей уже двадцать один!

— Да она страшна, как кикимора.

— Зато человек хороший!

— На хорошего человека у меня просто не встанет. — Я с притворной серьезностью развел руками. — Сексуальная ориентация, знаешь ли, не та…

— Ну и черт с тобой, пошляк несчастный! — обиделась Светлана, убирая фотографию. — Я ему хотела сделать как лучше, а он тут еще кобенится — лягушка, кикимора… Ты на себя-то посмотри, бегемот брюхатый!

— Что же ты сердишься? — Я обеспокоенно передернул плечами. — Ну, если тебе так хочется ее повидать, — едем! — согласился я и вопросительно взглянул на задумавшуюся женщину.

— Ладно, Бог с ней, с подругой, — встряхнув своими пышными, черными волосами, наконец проговорила Светлана. — Тогда предлагай сам.

— Хочешь, познакомлю с красавцем-приятелем, кстати, актером одного из московских театров?

— Серьезно? Никогда еще не была знакома с актером. А я его знаю? Как его зовут?

— Виталий Заславский. В кино он не снимался, а театр его довольно маленький и не слишком известный. Но мужик действительно симпатичный, а уж голос — просто Градский!

— Ну, ты меня заинтриговал. Расскажи о нем поподробнее, — попросила Светлана, садясь на диван рядом со мной и тоже закуривая.

— Вообще говоря, его можно назвать незадачливым Казановой, — начал я. — Поскольку, несмотря на всю свою эффектную внешность, он постоянно ухитряется попадать в самые нелепые ситуации. В этой странной проблеме есть нечто фатальное. Однажды…