Уинифред Леннокс - Неужели это я?

— Видишь, вон где ты спряталась, — сказал он, сорвав на обочине ромашку и протянув ее Маргарите. — Вы с ней тезки.

— Неужели? — изумилась Маргарита. — А я и не знала.

— Теперь будешь знать, — покровительственно сказал Филипп, — обе глазастые.

Маргарита засмеялась. Ей захотелось туда, от- куда пришла ее тезка, она скинула босоножки и побежала по мягкой манящей траве, хохоча все заливистее, все громче.

Филипп подобрал босоножки и бросился за ней — в нем мгновенно проснулся охотник. Марго почувствовала перемену и не отказалась от любовной игры. Она всерьез убегала и пряталась в кустах цветущего боярышника от ловца, который отыскивал ее с упорством и страстью. Марго радовалась его напору. Ну еще! Еще! — мысленно подначивала она. Показалась и перебежала к следующей цветущей ограде. Совсем как в кино. Она закружит его, раззадорит, заморочит, доведет до исступления, до безумия. А закатное солнце освещало мирную цветущую зелень багрово-красным прощальным светом.

Нервно смеясь, они добежали до блеснувшего между деревьями пруда, где по розово-красной воде плыли золотистые облака.

— Искупаемся? — тяжело дыша, предложил Филипп.

А Марго уже сбрасывала на бегу платье и, наконец высвободившись, отшвырнула в сторону и врезалась в золотые облака. Холод. Блаженство. Бесшумно по-лягушачьи она поплыла, наслаждаясь внезапно наступившей тишиной и покоем.

Филипп догонял ее, шумно отдуваясь, поднимая фонтаны брызг, но, догнав, покорился тишине и так же плавно заскользил рядом.

Вода остудила обоих. И сблизила. Повернув голову, Филипп видел маленькую крепкую грудь Марго, ее гибкое тело, и, казалось, всего лишь миг отделял их от того, чтобы они приникли друг к другу, обнялись, слились и стали единым целым, как уже слились и стали единым целым с мягко обнявшей их водой. Ощущение близости было таким счастливым и взаимным, что они не стали торопиться и, лишь со значением посмотрев друг на друга, одновременно повернули назад.

Взявшись за руки, вышли из воды. Марго наклонилась, подобрала платье, перекинула его через плечо, стащила с себя мокрые трусики и вдруг кинулась как сумасшедшая бежать, размахивая платьем и трусиками, будто флагом. Филипп поначалу замешкался, а потом, уже не сомневаясь в победе, кинулся следом, летя жадной хищной птицей. Добыча поскользнулась на мягкой шелковистой траве и упала. Коршун камнем упал на нее и со счастливым клекотом закогтил.

Вставать они не спешили. Филипп гладил длинные мокрые волосы, касаясь губами щек, глаз, белеющего в траве личика Маргариты-ромашки. Она, прикрыв глаза, отдыхала — ей было хорошо.

Марго любила мужчин и всегда была им благодарна за эти минуты полного счастливого расслабления. Она чувствовала, что Филиппу тоже хорошо, и была довольна. После напряженного дня было просто необходимо расслабиться. Женским чутьем она уже поняла, что этот мужчина из породы охотников и в любви хорош, только если его хорошенько разогреть, раззадорить. Игра была стихией Маргариты. Сейчас она изображала юную девочку, которая только открывает для себя любовь, и представление явно нравилось Филиппу. Что ж, публика благодарна, надо дальше играть...

Филипп укрывал собой Марго, не выпускал ее. Он был счастлив. Все нравилось ему в новой жизни — отсутствие условностей, простота, естественность, бесхитростная Маргарита, которой он завладел в честной борьбе. Он подчинил ее, теперь она будет рядом с ним — добыча, которую он завоевал. Он имеет на нее все права. Ведь и Роже ему воздал сегодня должное. Но, пожалуй, им пора, трава сыровата, Марго того и гляди простудится.

Он посмотрел на нее с нежностью и отпустил.

— Вот увидишь, все получится отлично, — заговорила она, поднявшись и натягивая платье. — Знаешь, я поняла... Когда Анна... И я подумала...

Филипп не все слышал, потому что смотрел, как она надевает, потом расправляет на себе платье, а когда понял, что речь идет о роли, удивленно уставился на Марго: о чем это она?

— Если я о чем-то думаю, то только о тебе, — признался Филипп. — Боюсь, как бы ты не схватила насморк или еще что-нибудь похуже.

— И я боюсь, — подхватила Марго. — Сопливая Анна! Ужас! — И она энергично запрыгала на месте, размахивая руками. — В гостиницу хоть бегом беги, до того вдруг зябко стало! — закричала она Филиппу, который шагал по лугу в чем мать родила к белеющей в траве одежде. Шагал уверенно, по-хозяйски.

Сейчас вступит во владение шортами, подумала Маргарита и невольно усмехнулась, уже зная, что в одну секунду может завести его снова, стоит только подойти, прижаться потеснее, посмотреть снизу вверх кротко и доверчиво. Но зачем ей это? Пусть мужчина чувствует себя хозяином положения.

На обратной дороге Филипп обнимал ее за плечи, многословно рассуждал о чувствах. Марго молчала, сосредотачиваясь на завтрашней работе, внутренне собираясь, готовясь. К гостинице подошли уже в потемках. Филипп предложил пойти куда-нибудь посидеть, согреться.

— Я уже согрелась, — ответила Маргарита. — У меня завтра серьезная съемка. Мне пора бай-бай. — И, помахав на прощание, стала подниматься по лестнице.

Филипп, засунув руки в карманы, смотрел ей вслед. К Треньяну он больше не ревновал. Треньян — это Треньян. Мэтр. Высокий класс. Я сейчас такой эпизод выдам — закачаешься! Поем и засяду.

Он чувствовал себя в форме и готов был работать хоть до утра.

— Спокойной ночи, ромашка, — прошептал Филипп и отправился в ресторан при гостинице.

Он зверски проголодался.

Глава четвертая

Буря

Париж отдалился от Филиппа, сделался маленькой точкой, и различить в этой точке Санди было невозможно. Хотя если бы Филипп подался в обратную сторону, Париж снова бы вырос, разбежался потоками улиц, и на одной из них нашлось бы место Санди. Но пока он даже не оглядывался, до того захватила его новая яркая жизнь.

Санди ждала звонка. Филипп не звонил. От последней встречи у нее остался какой-то осадок, но она гнала от себя неприятные мысли, жалела Филиппа, сочувствовала его занятости. Жара стояла по-прежнему невыносимая. По вечерам она куда-нибудь ходила, ужинала с друзьями. Однако друзья разъезжались отдыхать, и, когда уехали Элен и Серж, Париж показался Санди пустыней, по которой кочевали лишь орды туристов. День или два она занималась домашними делами, собой. Подстриглась, купила новое платье. А на уик-энд решила навестить Филиппа. Позвонила ему в гостиницу раз, другой, третий, но так и не застала. И, уже не в силах изнывать у телефона, решила ехать в Бужи.