Элла Лерлэнд - Твое обручальное кольцо

— Это закон.

— Глупый закон! — резко бросила Джейн.

Изменчивая, вспыльчивая, она волновала мужское воображение. Сейчас Рону было особенно трудно подавить желание узнать Джейн поближе.

— Он призван защищать детей. Я думал, ты всецело за него.

Рон умышленно затягивал разговор, чтобы любоваться игрой света в ее волосах и блеском ее живых глаз.

— Да, но я не могу не сочувствовать Марии.

— Сочувствия и девяноста центов хватит только на чашку кофе. — Рон старался сохранить шутливо-небрежный тон.

— А подавление собственных эмоций приводит к язве желудка.

Джейн отпила вино из бокала и сделала вид, что не заметила внезапной горечи и обиды в его глазах. Этому ей еще предстоит научиться.

— Должно быть, один из нас лучше контролирует себя, чем другой.

— Или убеждает себя в этом.

Подошла официантка с подносом в руках и принесла обещанный пирог.

— Еще кофе? — предложила она, показывая на полный кофейник.

Кивнув, Рон пододвинул свою чашку.

— А вы, мэм, — спросила она Джейн, держа кофейник наготове. — Еще кофе к пирогу?

— Нет, спасибо. У меня есть вино.

Она отпила еще глоток, пока официантка убирала со стола грязную посуду.

— Есть ли шансы возобновить слушание дела Марии? — спросила Джейн, когда официантка ушла.

— Никаких. И на апелляцию шансов нет. Я уже выяснял.

Рон ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу клетчатой рубашки. Пиджак он снял раньше, и свободный рукав, аккуратно приколотый к плечу рубашки, привлекал всеобщее внимание. Особенно он веселил хихикающих подростков в кабинке напротив.

— А помилование? Ведь такое бывает.

— Но не в этом штате.

— Но, если бы ты постарался…

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Рон ответил — голосом напряженным, словно он сознавался в чем-то позорном.

— Я пытался. Безуспешно.

Джейн попробовала пирог. Он был тошнотворно сладким. Чтобы не обидеть повара, она съела несколько кусочков и отодвинула тарелку.

— Я думаю, теперь надо найти человека из Комиссии по изучению условий жизни неблагополучных семей, чтобы он помог с усыновлением. — Она размышляла вслух. — Виктория О'Коннел.

Рон, отправив в рот последний кусочек пирога, отодвинул тарелку. И как это он ухитряется есть, словно грузчик, а живот остается плоским и крепким, как камень? — с невольной завистью подумала Джейн.

— Тебе, возможно, интересно будет узнать, что мы знакомы с Викторией. Не очень близко, но я работала с ней раньше. Она… вполне компетентна в этих делах.

Он метнул на нее настороженный взгляд.

— Полагаю, слово «компетентный» относится к нашему брату, не блещущему умом юристу?

— Виктория — настоящий профессионал. Представительна, знает законы. — Джейн выпила последний глоток вина, прежде чем продолжить: — Но ей не хватает чуткости.

— Что именно ты имеешь в виду?

Она вертела в руках пустой бокал, прислушиваясь, как из соседней кабины уходят подростки, и чувствуя на себе их любопытные взоры.

— То, что она, похоже, никогда в своей жизни не обходила законы.

— А ты?

— Тоже нет, но иногда я замедляла ход и во имя благой цели не лезла на рожон.

Строго сжатые губы на мгновение дрогнули.

— Ты меня заинтриговала, — лениво протянул Рон.

Джейн вспыхнула и засмеялась.

— Это неудивительно, — прошептала она. — Я никому не говорила об этом, кроме нескольких близких друзей, правда.

— И сколько же этих «нескольких»?

— Ну, например, Энн, а теперь и ты. Итого двое.

Рон от изумления вскинул брови.

— Что заставило тебя включить меня в этот избранный круг?

— Мне понравилось, как ты вел себя с Марией. Ты немало постарался, чтобы восстановить ее веру в мужчин.

— Не обольщайся, Сандерс, — проворчал он, нахмурившись. — Я не очень добрый парень. Адвокатам это несвойственно. Мы не можем позволить себе расслабляться и делаем свою работу, как положено, избегая сантиментов. — Он взял с подноса чек и вышел из-за стола. — Ты готова?

Джейн взяла сумочку и сунула ноги в туфли-лодочки.

— Теперь готова, — ответила она, сползая со скользкого дивана и вставая рядом. Она улыбнулась, и на щеке появилась чуть заметная ямочка.

— Спасибо, что ты пришла, Джейн, — шепнул Рон, пока ему выписывали счет.

— Я рада, что ты настоял.

— Я тоже рад. Это ради Марии.

Макушка Джейн еле доставала до его подбородка, даже когда она была на высоких каблуках, и Рон залюбовался оттенком тусклого золота в ее непослушных волосах.

— Все в порядке? — спросила кассирша, протягивая Рону длинную квитанцию, чтобы он расписался.

— Отлично.

Его каракули были настолько неразборчивы, что женщине пришлось сравнить их с подписью на кредитке.

— Извините, но мой босс очень строг… — сказала она, явно чувствуя себя неловко, и вернула карточку с квитанцией.

— Не беспокойтесь, я привык.

Он научился делать левой рукой все, почти все — только не писать и не заниматься любовью.

Чтобы напиться, Рону, мужчине ростом шесть футов два дюйма и весом в двести пятнадцать фунтов, нужно было немало виски.

Рон взболтал свой четвертый — или пятый? — скотч на дне стакана, прежде чем опрокинуть его в рот. Он давно уже не чувствовал вкуса и не обращал внимания на марку напитка. С таким же успехом он мог бы пить воду.

— Повторить, друг?

Бармен был не прочь поболтать, но Рон сразу дал понять, что хочет остаться один. Ну а сейчас парень делал свою работу, и Рон не собирался ему мешать.

— Почему бы нет? — спросил он, пододвигая стакан.

После обеда Джейн отправилась прямо к себе в номер принять душ и разобрать ненавистные бумаги. Рон попытался отдохнуть в комнате напротив, но слишком устал и не мог заснуть.

— Двойной скотч, неразбавленный.

Бармен расстелил перед Роном белую салфетку и только после этого поставил стакан.

— Это должно вам понравиться. Рон благодарно кивнул.

— В какое время обычно закрываетесь? — спросил он вяло.

— В два часа. У вас масса времени. Больше чем достаточно, чтобы напиться до упаду, если вы именного этого добиваетесь.

— Это мысль. Но не слишком симпатичная для человека, которому нечем заняться.

— Интересуетесь компанией? Я могу…

— Нет.

Бармен убрал руки со стойки и отступил назад.

— Не обижайтесь, приятель. Просто у вас вид парня, которому хочется дать себе волю. Вот и все.

Бармен отошел, а Рон вернулся к своему стакану. Женщина мне нужна в последнюю очередь, подумал он. Особенно профессионалка.