Фрида Митчелл - Смысл жизни

— Откуда такая агрессия, Констанс? Кто причинил вам столько боли?

— Что? — От неожиданности Констанс даже попятилась. — Не понимаю, о чем вы…

— Это слово «компромисс» задело вас за живое. Разве не так? — Чарлз не сводил с нее пристального взгляда. Не дождавшись ответа, он добавил: — Кто вас обидел? Сей же час желаю знать его имя.

Констанс мысленно проклинала себя за минутную слабость. Набравшись сил, она заговорила, стараясь, чтобы робкий от природы голос звучал более уверенно:

— Если даже у меня и есть проблемы, на которые вы намекаете, это мое личное дело.

— И вы будете держать все в себе?

Ну это уж слишком! Мы видимся всего второй раз, а этот наглец хочет, чтобы я излила ему душу!

— Честно говоря, мне не понятно, почему я должна делиться с вами интимными подробностями своей жизни.

— Интимными! — ухмыльнулся Чарлз, и Констанс с ужасом поняла, что употребила не совсем подходящее слово. — А я и не подозревал, что столь безобидным вопросом можно вмешаться в вашу личную жизнь. Что ж, простите за попытку влезть в душу. А может, существуют еще какие-то запретные темы?

— Не беспокойтесь, других нет, — отрезала Констанс, злясь на себя и на него. В разговоре с этим мужчиной любая тема могла стать опасной.

— Ну вот и ладненько. — Голос Чарлза вновь звучал совершенно спокойно. Он взял Констанс за руку и подвел к высокому столику: — Давайте выпьем немного шампанского, пока танцы не начались. У вас явно не будет отбоя от кавалеров, а вот мне с моей больной ногой придется играть роль неподвижного наблюдателя.

Констанс только теперь заметила, как он слегка прихрамывает, и мысленно отругала себя, что ни разу не спросила о его здоровье.

— Простите ради Бога. Я забыла спросить как вы себя чувствуете.

— Ничего страшного. — Он снисходительно улыбался, глядя прямо в глаза зардевшейся от смущения молодой женщины. — Я хотел предстать перед вами эдаким крепким орешком, а не размазней, не способным оседлать коня.

— Что ж, бывает и такое, — торопливо возразила Констанс.

— Только не со мной, — строго уточнил Чарлз. — Однако, должен признаться, и в моей жизни случаются досадные промахи. А нога в порядке, заживает не по дням, а по часам.

— Как я за вас рада! — искренне воскликнула Констанс. — Честное слово.

— Да уж, — процедил сквозь зубы Чарлз, покосившись на свою спутницу. — Мне тоже хочется, чтобы это было так, но, похоже, вы сказали это исключительно из вежливости. — С этими словами он пропустил ее вперед, и Констанс оказалась в ослепительно красивой бальной зале.

При виде хозяина нарядный официант, сидевший на краешке обитого велюром дивана, тотчас вскочил. С лучезарной улыбкой он преподнес Чарлзу и Констанс серебряный поднос с запотевшими бокалами шампанского и медленно склонился в почтительном полупоклоне. Констанс не выдержала и прыснула со смеху, а Чарлз, величественно поблагодарил расторопного слугу и взял с подноса два высоких пенящихся фужера.

— Вы любите танцевать? — спросил Чарлз, усаживая Констанс в мягкое велюровое кресло с высокой спинкой.

— Когда-то любила.

Она невольно передернула плечами и отвела в сторону печальный взгляд. До знакомства с Робертом Констанс обожала танцы, шумные вечеринки в ночных клубах и все, что связано с бесшабашным юношеским весельем. Однако после свадьбы посещение увеселительных заведений стало для нее сродни прогулке по минному полю, когда даже самый безобидный взгляд в сторону представителя противоположного пола мог вызвать у чересчур ревнивого мужа бурю упреков во всех смертных грехах.

Тяжелые воспоминания грустной тенью набежали на лицо Констанс. Как жаль, что муж унес с собой в могилу и частичку ее характера — радостную открытость, простоту и доверчивость. Поселившись в Суррее и взяв контроль над собственной жизнью в свои руки, Констанс начала мало-помалу забывать Роберта. За две недели до переезда она взяла из приюта Банга, которого выбросила на улицу некая «добропорядочная» семья, и изо всех сил попыталась начать все заново, уединившись на окраине деревни и погрузившись с головой в работу.

Чарлз тем временем незаметно присел рядом и, не отрывая от Констанс настойчивых глаз, тихо спросил:

— Почему когда-то? Могу побиться об заклад, вы прирожденная танцовщица. Ваши движения полны изящества и грации, так почему бы не прислушаться к ритмам и не пустить в ход свои таланты?

Констанс подозрительно покосилась на Чарлза, но ничего не ответила. Одной из любимых стратегий Роберта было твердить жене, что она неуклюжа и глупа, таким образом, по прошествии какого-то времени Констанс стала верить в это. После свадьбы она заметила, что ей неловко выслушивать комплименты, поэтому, когда она заговорила с Чарлзом, ее слова прозвучали сухо и отрывисто:

— Благодарю, но, кажется, я далеко не грациозна.

— Зря вы так говорите! — горячо отозвался он. — Дело в том, что мы не можем видеть себя со стороны так, как видят нас другие. Вы, кажется, со мной не согласны? спросил он, заметив, как Констанс хмурит брови.

— Вероятно, вы правы. Но я никогда об этом не задумывалась.

Возможно, ты говоришь мне правду, милая Констанс. А может быть, и нет. Одно я знаю наверняка, думал Чарлз, потягивая пенистое шампанское, ты не из тех, кого можно раскусить в два счета.

В этот вечер Констанс почувствовала себя королевой бала. В зале было много красивых женщин, но Констанс притягивала мужчин своей непосредственностью, как магнитом. Ее приглашали, не давая передохнуть, однако, куда бы ни завел ее головокружительный танец, везде, даже в самом отдаленном уголке бальной залы, она чувствовала на себе обжигающий взгляд прозрачно-голубых глаз Чарлза. Правда, к бесконечной досаде Констанс, этот бесцеремонный наблюдатель ни на минуту не оставался без женского внимания. Посматривая украдкой на Чарлза, она заметила — почувствовав легкий укол ревности! — как та самая блондинка снова оказалась рядом с ним. Она уселась на место Констанс и, перегнувшись через подлокотник кресла, сочно поцеловала Чарлза прямо в губы. Теперь у Констанс не осталось никаких сомнений: ее коварный искуситель был самым настоящим плейбоем.

Но какое мне дело до его похождений? — спохватилась она. Он свободен как ветер и не обязан давать мне отчет о своих действиях.

Джеффри, партнер по танцу, работавший у Чарлза управляющим, стал тревожно вглядываться в напряженное лицо Констанс, и она вдруг поймала себя на том, что перестала улыбаться. Соберись! — приказала себе молодая женщина, и тотчас же на лице ее снова появилось выражение безмятежности и счастья.