Все возможные если… - Ольга Мицкевич
– Я здесь, – шепчу ей. – Ты можешь говорить, а можешь не говорить, но я с тобой.
Внезапно, мне становиться очень важно дать ей понять: она не одна. Нет ничего хуже, чем быть одной с таким огромным, бескрайним горем, которое тлеет в ее глазах.
Когда Лера наконец произносит первые слова, ее взгляд обращен к окну, за линию горизонта, гораздо дальше, чем окружающая нас палата.
Она потеряла ребенка, даже не зная что беременна. Сбитый цикл, нерегулярные менструации еще со школы.
– Мне даже в голову не пришло, что… А он не знает… Как я скажу ему? Боже…
Я не знаю кто он, не представляю. Лера отворачивается, когда я спрашиваю. Она дрожит, прижимает слабые пальцы к искусанным губам, и всхлипывает. Стучат в дверь и я вздрагиваю. Время вышло. Вновь глажу ее по волосам и обещаю вернуться после смены, завтра. Покидаю палату еще более растерянная, чем вошла в нее.
На обратном пути рассказываю все Насте и Крису. Сказанное Лерой слишком огромное, слишком болезненное для меня одной. Она не просила молчать, так что не думаю, что предаю ее доверие. И я знаю, что эти двое не станут болтать. Настя отворачивается к окну, смаргивая слезы. Крис сжимает руль. Остаток пути мы молчим.
Смотрю на телефон и вижу пропущенный от Макса. Мой первый порыв – позвонить ему. Макс так глубоко у меня под кожей, что искать у него убежища в трудные времена – самая естественная реакция, на уровне рефлекса. Чувствую, как жжет глаза. В эту самую минуту мне так отчаянно надо услышать его голос, что я почти нажимаю на кнопку вызова.
Крис паркуется и глушит двигатель. Выхожу в ночь. Воздух тягучий, пряный – он забивает горло, заполняет ноздри и у меня ощущение, будто я тону, опять. На террасе отеля шумят поздние посетители, тихо играет музыка. Смех режет слух и я невольно морщусь. Как так вышло, что мир не замер в немой скорби, в пронзительном моменте сострадания? Бросаю взгляд вниз по улице, на прогуливающихся мимо баров и сувенирных магазинов, туристов, и понимаю, что жизнь продолжается. Это – самое страшное.
Настя окликает меня, но я иду в темноту, на, скрытый пальмами в кадках, пляж. Туда, где песок еще хранит тепло солнечного дня и пахнет морем. Над головой – огромное небо, а кругом – тишина.
Оставшись одна, я, наконец, даю волю слезам.
10.
В какой-то промежуток времени, между Лериной госпитализацией и выпиской, мои собственные переживания блекнут и теряют остроту. Словно жизнь залепила мне хорошую пощечину и я очнулась, вынырнув из густой трясины жалости к себе. Это – единственное хорошее, что есть во всей этой ситуации.
Леру выписали через пару дней, но на работу она не вернулась. Агентство сократило ее по состоянию здоровья. Настя возмущалась, но Лера уверила нас, что так даже лучше.
Рабочий день, раннее утро, но мы не спим. Все еще бледная Лера складывает вещи, пока мы беспомощно наблюдаем за ней с наших кроватей, оттягивая момент прощания.
– Лера, – Настя садится на кровать, мягко берет ее за руку. – Расскажи. Давай, тебе станет легче, – уверяет она.
Лера замирает с аккуратно сложенным платьем в руках – тем самым, что она надевала на вечеринку на пляже. Мгновение смотрит на него пустым взглядом, потом садится рядом с Настей.
– Да нечего особо рассказывать, – произносит она. – История, как у всех.
С Оскаром они встретились, когда переписывали зачет по химии на втором курсе. Далеко не в первый раз, оба. Стояли, переглядываясь через коридор, в ожидании результатов, пока, однажды, дождливым осенним днем, он не принес два стаканчика с кофе. Сел рядом на пол и протянул один Лере, улыбнулся. И она пропала. В тот раз экзамен они все же сдали. Потом долго бродили в парке. Свет уличных огней отражался в лужах, ветер трепал голые ветви деревьев, а он грел Лерины ладони в своих. До общежития добрались далеко за полночь и Лера – робкая тихоня Лера – позволила себя поцеловать.
Позже были походы в кино, субботние вечера с друзьями и неловкое знакомство с родителями. Обычная история, пара, каких тысячи. Молодые влюбленный.
А потом пришел май и Лера собралась уезжать на заработки, как делала последние несколько лет. Вот тогда-то и начались проблемы.
Мне нужны деньги. Родители не могут позволить себе полностью оплатить мою учебу, – оправдывалась она.
Мы найдем другое решение. Отношения на расстоянии не работают, поверь, – уговаривал он.
Это и есть другое решение. Я должна ехать. Прости.
Пожалуйста, останься…
Но мужчины в Лериной жизни подводили ее чаще, чем выполняли обещания, так что она уехала. О, она была влюблена, очень! Просто в этот раз практичность взяла верх. Ссора вышла громкая, прощанье – тягостным.
В июне она села в самолет и их разделили больше трех тысяч километров, море несказанных слов и неясное будущее.
– Это так глупо, – качает головой Лера. – Я звонила, а он не ответил. А потом он звонил, но я обиделась и тоже не ответила.
Лера порывисто вздыхает, вытирает щеки. Настя протягивает ей бумажную салфетку и обнимает. А я думаю какого это – одновременно узнать о беременности и потере ребенка? В одиночестве. Макс и я, мы никогда не касались этой темы. Нам едва восемнадцать, какие дети! Как же это наивно и самонадеянно, вдруг понимаю я. Моей маме было чуть за двадцать, когда она осталась одна, с ребенком на руках. Моя детская память хранит длинные вечера перед телевизором, когда ей приходилось задерживаться на работе; зиму, когда мы ели только картошку с соленьями; одежду с чужого плеча. Не знаю, как поступила бы я. Не хочу знать.
– Все поправимо, – ласково говорит Настя.
– Я должна рассказать ему, – глядя перед собой, Лера рвет салфетку дрожащими пальцами на тонкие полоски. – Мы никогда… он не хотел детей, говорил рано. А что теперь? Боже, как я расскажу ему?!
– Ты не обязана, – слова вылетают прежде, чем я успеваю подумать. Обе девушки устремляют на меня взгляд: Лера – недоуменный, Настя – укоризненный.
– Но она должна!
– Зачем? Что это изменит?
– Но… Скрыть такое неправильно. Это ложь!
– Правду переоценивают, – мне самой гадко от горечи, которой пропитаны эти слова.
– Ты серьезно? – кто бы мог подумать что у Насти такие огромные, выразительные глаза. – Это же… Нет, такое нельзя скрывать. Беременность? Нет, однозначно нет!
Кто ты? – читается между строк. – Как
