Ли Уилкинсон - Не отпущу!..

— Даже, я бы сказала, не очень и искали, — выпалила Элизабет, и Куинн вдруг разразился хохотом.

— Что ж, сам виноват.

Сверкнули здоровые белые зубы, вокруг уголков резко очерченного рта легли глубокие складки.

Сердце у Элизабет подпрыгнуло. Она вспомнила, как эти губы коснулись ее рта… скользнули по горлу… нашли мягкий изгиб груди… втянули набрякший сосок, вызывая изысканное наслаждение, граничащее с болью, возбуждая влечение, заставляя трепетать и изгибаться, умирая от желания…

Наверно, у нее вырвался легкий возглас. Куинн повернул голову, и она сразу покрылась румянцем.

— Эротические мысли? — испытующе спросил он.

Отпираться было бесполезно.

— Я только что пожалела, что не осталась у Ричарда, — прохрипела она.

Элизабет отчаянно надеялась, что Куинн поверит, и увидела, что поверил. У него вытянулось лицо.

Ничего, пусть позлится.

— Если у вас такой вид при одной мысли о нем, — произнес он с расстановкой, — значит, ваши чувства к нему более пылки, чем я себе представлял. Пожалуй, мне не доводилось видеть на женском лице столь неприкрытое вожделение…

Элизабет до крови закусила нижнюю губу и постаралась ответить как можно ровнее:

— Уже очень поздно…

Она поднялась, подошла на непослушных ногах к окну и отодвинула штору. Серая пелена тумана облепила влагой стекло, густо застлала внешний мир.

Когда же он наконец уйдет!

— Боюсь, ситуация не улучшилась… — Ей удалось сохранить ровный тон.

— Да, — согласился он и встал у нее за плечом.

Ей стало неловко.

— Не кажется ли вам, что есть смысл…

— Вы совершенно правы, — невозмутимо перебил ее Куинн, — чем рисковать попасть в аварию, есть смысл остаться.

— Н-нет, вообще-то я не это имела в виду. Вы не можете здесь оставаться, тут только одна спальня.

— Я согласен спать на диване.

— Но я не хочу, чтобы вы…

Он вскинул брови.

— Понял! Если желаете, буду рад заменить вам Бомонта… в постели.

— Но я не это хотела сказать!

— Жаль, — вздохнул он, — а я уже подумал…

— Все вы отлично поняли, и не прикидывайтесь…

Он осклабился.

— Ну, на диване, так на диване.

Куинн явно не собирался отступать, положение становилось отчаянным.

— Но у вас нет спальных принадлежностей… — забормотала Элизабет. — Да и ваш отель наверняка где-нибудь поблизости…

— Ну, кое-что из спальных принадлежностей у меня все-таки есть, — спокойно возразил он. — Чего нет, так это отеля. Я, видите ли, не собирался оставаться ночевать в городе, а думал отправиться прямо в Солтмарш.

— Солтмарш? — еле слышно прошептала она.

В голове непрошенно завертелись обрывки картин. Городок Солтмарш, узкие улочки, деревянные каркасы домов, ощущение застывшего времени… остров Солтмарш, миля в длину, полмили в ширину, с берегом соединяет лишь коса, по которой можно пройти только во время отлива… Солтмарш-хаус, роскошный старинный особняк… на возвышении… посреди острова…

— Это в Эссексе. Вы там бывали? — Куинн пристально взглянул на нее.

Она резко мотнула головой, не в силах избавиться от видения.

— Когда-то это был процветающий прибрежный город. Теперь там сонное захолустье с населением в несколько тысяч человек. Мой отец жил на острове, соединенном косой с берегом.

Жил? Генри Дервилл когда-то говорил ей, что ни за что добровольно не покинет свой дом. Может, он болен?

Она заметила, как Куинн сощурил глаза, и испугалась, что произнесла этот вопрос вслух.

Нет, надо взять себя в руки. Элизабет глубоко вздохнула и прямо посмотрела на Куинна.

— Все-таки я думаю, вы могли бы найти отель. Тут рядом есть несколько.

— Вы наверняка правы, — легко согласился он. — Но, с учетом обстоятельств… я бы предпочел остаться здесь.

— Нет, не надо… пожалуйста… — Это прозвучало почти умоляюще.

— А чего вы, собственно, боитесь? Думаете, я начну ночью шататься по дому?

Ну, это вряд ли. Почему-то ей казалось, что этот человек не станет обманывать жену.

Элизабет уже открыла рот, чтобы возразить, но Куинн опередил ее:

— Если дело только в этом, обещаю, что не сойду с дивана.

— Нет, не в этом.

У него в глазах заиграли искры.

— А может, вы сами боитесь, что начнете шататься?

— Вот еще!

— Тогда в чем проблема?

Проблема в том, что ей было совершенно необходимо, чтобы он ушел. Сейчас же. Немедленно. И никогда больше не возвращался. Невыносимой была сама мысль, что он до утра останется здесь, под ее крышей.

— Ричард придет в бешенство, если узнает, — хрипло проговорила она.

— А мы ему ничего не скажем, он и не узнает. И если бы вы наскребли мне из ваших запасов какую-нибудь подушку с одеялом, я бы затащил в дом свои пожитки.

Он натянул пиджак и вышел к машине, оставив дверь приоткрытой.

Элизабет застыла на месте. Туман клубами врывался в узкую щель и таял в теплом воздухе.

На улице хлопнула крышка багажника, и словно что-то включилось в голове у Элизабет. Она сорвалась с места и с силой, обеими руками прижала дверь. Если он боится сесть за руль из-за тумана, что ж, значит, до ближайшего отеля он пойдет пешком.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Она не успела до конца додумать эту мысль. Послышался поворот ключа, и через мгновенье дверь распахнулась. Куинн вошел и поставил рядом с банкеткой небольшую дорожную сумку. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он с укоризной покачал головой.

— Вы не слишком добры. Хорошо, что ключ лежал у меня в кармане.

— Вы всегда так предусмотрительны?

— Я стараюсь поменьше зависеть от случайностей…

Значит, когда он в первый раз открыл дверь, ключ остался у него. А ей даже в голову не пришло поинтересоваться, где у нее лежит ключ…

Куинн сделал медленный шаг к ней.

— Вам не кажется, что надо бы извиниться передо мной?

— Нет, не кажется, — взвилась она. — Я вообще вас не приглашала и хочу, чтоб вы ушли.

— Боюсь, что главное — это чего хочу я. — Он говорил тихо, еле сдерживая ярость. Потом сделал еще шаг и оказался совсем рядом.

Она словно под увеличительным стеклом видела росинки на темных волосах, длинные загнутые ресницы, золотистые искорки в глубине зеленых глаз.

Элизабет, замерев, уставилась в это жесткое, энергичное лицо. Неожиданно он обхватил ладонями ее голову.

Элизабет остолбенела, боясь, что он поцелует ее. Желая этого поцелуя.

Даже сейчас, через столько лет, она все еще хотела его, испытывая глубокое, первобытное желание.

Одна его рука обхватила ее затылок, другая скользнула по щеке, по краю изящного уха. Он пригнулся еще ближе.