Кэролайн Андерсон - Три заветных слова
— Да. Она вовсе не хотела ранить меня.
— Значит, мы в безопасности, — отрезала Анита. — Снаружи включается свет, если кто-то приближается к дому, так что нас невозможно застать врасплох. Я включу сигнализацию и поставлю машину в гараж, чтобы никто не узнал о нашем присутствии, если тебе так спокойнее.
Спокойнее всего для Джио было бы узнать, что Камиллу Понти нашли и ее освидетельствовал психиатр. Но пока и это сойдет.
— Хорошо.
— Договорились. Теперь, я думаю, пора ложиться спать.
— В таком случае покажи мою комнату, — попросил он.
Анита помогла Джио преодолеть коридор и открыла дверь в спальню. Она распаковала его вещи и выложила на тумбочку болеутоляющее.
Джио был рад таблеткам. Он уже принял несколько, но ему требовалось еще, чтобы спокойно провести ночь. Он неуклюже прохромал в комнату, затем посмотрел на Аниту:
— Отличная комната. Спасибо.
— Пожалуйста. Я принесу воды. Ванная находится напротив. Я повесила чистые полотенца. Справишься сам или помочь тебе раздеться?
Джио усмехнулся:
— Не думаю, что это хорошая идея.
Их взгляды встретились. Его глаза были темными и бездонными. Анита хорошо знала Джио, но никогда не могла понять, что скрывается в его взгляде.
Она ощутила, как краска приливает к щекам, но постаралась сохранить спокойствие.
— Ты плохо себя чувствуешь.
— Так и есть, но я скорее умру, чем позволю тебе раздеть меня. Спокойной ночи, Анита.
И он закрыл дверь прямо перед ее носом.
Глава 3
Джио не отходил от двери, вслушиваясь. Через некоторое время он услышал, как Анита гремит посудой в кухне.
Похоже, она разозлилась. Это неудивительно. Он довольно грубо отверг ее, хотя Анита всего лишь хотела помочь. Но — Dio! — пребывание рядом с ней действовало на него убийственно. Конечно, он нехорошо себя чувствовал, однако телу явно было наплевать на его травмы. Оно желало Аниту.
Если бы она помогла ему раздеться, непременно обнаружила бы это.
Значит, Джио должен справиться сам, правда, он с трудом представлял, как будет делать это одной рукой. В первую очередь Джио решил посетить ванную. Он не смог найти свою сумку с банными принадлежностями и решил, что она уже там.
Джио доковылял до ванной и несколько минут пытался почистить зубы левой рукой. Открыв дверь, он увидел Аниту.
Она ушла в кухню, пылая от злости. Молодая женщина была очень обижена.
«Я скорее умру, чем позволю тебе раздеть меня».
О чем он? Пять лет назад Джио был счастлив, когда Анита раздевала его, но что, черт возьми, изменилось теперь, если он, раненный, запретил помогать ему? Ей казалось, они друзья, но, похоже, это не так. Они пересекли черту, когда у них был роман, и ничего нельзя вернуть.
Невозможно забыть тот факт, что они были любовниками. Но сейчас и речи нет о сексе! Хотя для Джио процесс раздевания всегда был прелюдией к занятиям любовью. Как правило, единственной прелюдией, поскольку обычно они были так возбуждены, что буквально срывали одежду друг с друга.
Хватит! Это просто глупо!
Анита захлопнула дверцу посудомоечной машины, выбросила из головы воспоминания и накрыла стол скатертью. Кухня была приведена в порядок.
А Джио все еще в ванной.
У него проблемы?
Анита отправилась проведать его, прислушалась к раздраженным вздохам. Он отчаянно пытался с чем-то справиться. С зубной щеткой?
Тут дверь открылась, и она увидела боль, разочарование и усталость на лице Джио. Его хотелось обнять. Он тряхнул головой, на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, Анита заметила, что Джио выглядит виноватым.
Впрочем, одному богу известно, как выглядит она сама.
— Прости, саrа, — мрачно произнес он, обняв Аниту одной рукой.
Она уткнулась лицом в его грудь и стояла, наслаждаясь его запахом.
— Прости, что я убежала. Ты выглядишь ужасно.
— Я так переживала за тебя…
Ее голос оборвался. Джио вздохнул и нежно погладил Аниту по спине:
— Я в порядке. Все хорошо, не плачь. Сделай нам горячий шоколад, а я пока разденусь. Никаких слез, хорошо?
Анита высвободилась из объятий, изредка всхлипывая и стирая слезы со щек:
— Прости, Джио. Я идиотка.
— Ты очень милая идиотка. Я счастлив, что у меня есть такая подруга.
Ну вот. Он сам это сказал. Подруга.
Не любовница.
Анита кивнула и отправилась готовить горячий шоколад, а Джио, стиснув зубы, добрел до спальни.
Он посмотрел на свои ноги.
Медсестры с трудом натянули на него брюки, стараясь не причинить боль. И он надеялся раздеться сам, с помощью одной руки?
Придется просить Аниту.
Когда она вернулась с горячим шоколадом, Джио, нахмурившись, сидел на кровати.
— Какие-то проблемы? — поинтересовалась она.
— Не могу снять брюки, — неохотно признался он.
Анита сдержала улыбку:
— Я не верила, что ты в состоянии сделать это. Еще требуется что-то, чтобы уменьшить давление на ногу.
Анита поставила чашки на прикроватный столик, отогнула край одеяла и положила на кровать две подушки:
— Вот так. Это должно подойти. Собираешься спать в брюках? Ведь ты скорее умрешь, нежели разрешишь мне помочь.
Джио понял, что в ее словах скрыта сильнейшая обида — обида, которую причинил он. Он заслужил этот сарказм. Черт побери, он заслужил и худшую кару. Джио нуждался в помощи, нравилось ему это или нет, хотя он знал, что, возможно, придется поунижаться, чтобы Анита согласилась.
— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я не хочу спать в брюках, но не представляю, как их снять. Должно быть, это очень больно.
— Не будет больно, если это сделаю я. Ну, разрешаешь мне помочь? — спросила Анита более мягко.
Джио пожал плечами, расстегнул брюки, спустил их до колен и сел на край кровати. Он чувствовал себя голым и уязвимым. Ужасно! Все было в порядке, когда это делали медсестры. Почему же он переживает из-за Аниты?
Потому что знает, каково это — заниматься с ней любовью.
— Пожалуйста, Анита, — взмолился он.
Она опустилась на колени, и глаза ее оказались напротив предательски выпирающего бугорка. А чуть ниже, на внутренней стороне бедра, была перевязанная рана.
Анита содрогнулась:
— Как близко! Еще чуть-чуть, и последствия были бы ужасными.
— Моя сексуальная жизнь — не твое дело, — бросил Джио, страдая из-за ее близости и мечтая, чтобы она посмотрела куда-нибудь еще, пока он окончательно не выдал себя, но Анита лишь закатила глаза.
— Я и не думала о твоей сексуальной жизни, — сухо ответила она. — Но, раз уж мы заговорили об этом, ты мог лишиться возможности иметь детей.
