Барбара Картленд - Проданная невеста
— Я заплачу ваши долги кредиторам и возьму себе имение. Я хочу предложить вам работу, не только очень интересную, но и выгодную. К тому же я женюсь на вашей сестре.
Несколько секунд граф и Эйлида глядели на него едва ли не с разинутыми ртами, после чего граф проговорил не своим голосом:
— Вы это… всерьез?
— Совершенно! — ответил Уинтон. — Понимаю, что мое предложение не совсем обычно, однако я его сделал и не намерен вступать в дискуссию. Вы можете ответить либо «да», либо «нет»!
— Но ведь мы… ничего не знаем… о вас, — запинаясь, проговорил граф.
— Уверяю вас, что мои рекомендации в полном порядке, и Английский банк оплачивает мои чеки.
Граф прижал ладонь ко лбу.
— Мне трудно поверить тому, что вы сказали!
— Я полагаю, что выразил свою мысль вполне ясно.
— Вы и в самом деле думаете?.. — начал граф, в глазах у которого вспыхнул свет.
Но в эту секунду Эйлида встала с кресла и заявила:
— Я могу лишь поблагодарить вас за щедрость и великодушие по отношению к моему брату, но вы, разумеется, понимаете, что для меня совершенно невозможно выйти за вас замуж!
Мистер Уинтон повернулся и посмотрел на нее — впервые с того момента, как заговорил.
У Эйлиды возникло странное чувство, что он пытается оценить ее, но вовсе не с физической стороны. Он словно бы заглядывал в глубины ее души, и Эйлиде почему-то сделалось страшно. Тем не менее она воинственно вздернула подбородок, а Уинтон спросил:
— Это ваше последнее слово, леди Эйлида?
— Разумеется! — ответила она — Вы вряд ли вправе ожидать, чтобы я приняла такое нелепое предложение.
И посмотрела ему прямо в глаза.
Серые как сталь, они отчего-то напомнили ей о морозах и о холодных ветрах марта.
Эйлида подняла голову еще выше, а Уинтон повернулся и пошел к двери.
Он почти дошел до нее, когда граф его окликнул:
— Куда же вы?
— Я уезжаю, — отвечал Уинтон. — Мое предложение отклонено, и мне больше незачем здесь оставаться.
— Но вы не можете уехать! — отчаянно вскрикнул граф.
— Прошу прощения, — сказал Уинтон, — но либо мое предложение принимается целиком, либо я снимаю его.
Граф подошел к нему.
— Пожалуйста, — попросил он, — пожалуйста, позвольте мне поговорить с сестрой.
Мистер Уинтон вынул из жилетного кармана часы и посмотрел на них.
— У вас есть четыре минуты до того, как те, кто охотится за вами, вернутся в банкетный зал.
Он отошел в дальний конец комнаты. Книжные шкафы скрыли его из виду, и граф направился к сестре.
— Ради Бога, Эйлида! — негромко заговорил он. — Этот человек мог бы спасти меня!
— Но как я могу выйти замуж за человека, которого впервые увидела только сегодня? — в полном замешательстве пробормотала Эйлида.
— Но он по крайней мере предложил тебе замужество.
Слова Дэвида заключали в себе намек на сэра Мортимера Шаттла, и оба знали это. Эйлида вздрогнула.
— Но если я выйду за него, то мне придется быть… его женой!
— Или останешься голодать здесь, пока я буду за решеткой!
Эйлида глубоко вздохнула. Не было никакого сомнения в намерениях кредиторов, и она поняла, что не может отдать единственного человека, которого любит, в жертву тюремному аду.
Но замужество… брак с человеком, которого она никогда прежде не видела и с которым не говорила до сих пор! Могла ли она ожидать чего-то столь ужасного, противоестественного, противоречащего всему, во что она верила?
Дэвид положил руку ей на плечо и произнес голосом, в котором звучала не только мольба — в нем был страх:
— Пожалуйста, Эйлида, помоги мне! Каково мне попасть в тюрьму безо всякой надежды когда-нибудь выйти оттуда?
Дэвид забыл о том, что он лихой граф Блэйкни.
Теперь это снова был ребенок, когда-то давно рассказавший Эйлиде о призраках, обитающих в Длинной галерее. Тогда они вместе тряслись от страха, если няня запаздывала зажечь свечи, — а вдруг явятся гости из потустороннего мира?
Вспомнила Эйлида и то, как однажды на охоте Дэвид сломал ногу. Он плакал, когда врач вправлял ему перелом, и чтобы никто не видел его слез, уткнулся лицом Эйлиде в плечо.
Разве могла она сейчас обмануть его ожидания?
Ей только и остается что принять чудовищное, немыслимое предложение от совершенно чужого человека.
Мистер Уинтон уже приближался к ним с другого конца комнаты; шаги его звучали необычайно громко, потому что ковров на деревянном полу не было — их продали.
Дэвид смотрел на Эйлиду, и она чувствовала, что он молча молит ее о спасении.
— Я согласна! — проговорила она.
Слова с трудом сорвались со стиснутых губ.
Дэвид выпрямился и, когда мистер Уинтон подошел к ним, сказал:
— Мы с сестрой решили принять ваше предложение, сэр, и признательны вам за него.
— Отлично, — ответил мистер Уинтон. — Давайте же вернемся в зал, вы и я. Вашей сестре незачем присутствовать при том, как мы заключим соглашение с малоприятными джентльменами, жаждущими вас наказать.
— Да, так будет лучше, — согласился граф и повернулся к Эйлиде: — Ты подожди здесь, а мы вернемся, как только кредиторы уберутся прочь.
Они вышли из библиотеки и закрыли дверь.
Эйлида упала в кресло, словно ноги отказывались ее держать.
Может, она спит? Спит и видит во сне, что приняла самое невероятное предложение, какое когда-либо делали женщине?
Она развязала ленты шляпы и сбросила ее прямо на пол. Откинула голову на спинку кресла и постаралась обдумать происшедшее.
Неужели этот загадочный человек захотел не только купить имение, все в сплошных долгах, но и жениться на ней? Зачем ему это? Зачем?
И тут Эйлиде пришло в голову, что Уинтону, недавно, по его словам, вернувшемуся из-за границы, именно таким способом легче всего попасть в высшее общество. Скорее всего у него мало друзей.
У него, вероятно, много денег, но деньги не откроют ему двери в дома самых влиятельных в обществе знатных дам. И вряд ли он попадет в кружок принца-регента.
В голове у Эйлиды все встало на свои места: если Уинтон, так сказать, светский честолюбец, он все просчитал с математической точностью. Сообразил, что ему нужен дом, которым можно гордиться, и жена со светскими качествами, которыми он сам не обладает.
Она леди Эйлида Блэйкни. Если у нее появится возможность переехать в Лондон, она проведет там сезон, как этого всегда хотела мать.
Ее станут приглашать на балы, приемы и вечера — ведь это привилегия каждой дебютантки. Во всяком случае, каждая добивается такой привилегии.
Итак, объяснение найдено, и Эйлида радовалась, что решила трудную задачу.
