Развод. Ищу женщину с ребенком - Марина Вуд
— Я же просил тебя убраться! — гремлю басом на всю квартиру.
— И тебе доброе утро, Добров, — садится на кровати и заворачивается в одеяло.
— Скажи, ты больная или слабоумная? — снимаю себя пиджак и бросаю его в сторону.
— Ни то, ни другое. Просто я это… — виновато блеет она.
— Что это? — тихо рычу я, и вслед за пиджаком летит рубашка. Вижу, как Мария внимательно наблюдает за моими движениями: — Не бойся, тра…ть тебя не собираюсь, — снимаю брюки, носки и остаюсь в одних боксёрах.
— Владюш, нам поговорить надо, — говорит она с интонацией провинившегося ребёнка.
— Поверь мне, что не надо, — открываю комод и достаю оттуда чистые вещи. — Дам тебе совет, Маша — не буди лихо, пока оно тихо, — подхожу ближе к кровати и опасливо нависаю над ней. — У меня сегодня самолёт. Завтра вечером я вернусь, — кладу одну свою руку ей на затылок и с силой сгребаю волосы в кулак, заставляя откинуть голову и посмотреть мне в глаза. — И если ты не соберёшь свои вещи и не свалишь сама, то я собственноручно возьму тебя за твои платиновые патлы и выволоку отсюда. Кивни, если поняла.
Моя бывшая жена молча дёргает головой.
— Вот и ладно, — резко отпускаю и отхожу. — Я сейчас в душ. А потом мне надо позавтракать. Сделай так, чтобы я тебя в этой квартире потерял.
Я всегда следую принципу «не бить женщину никогда и ни при каких обстоятельствах», но сейчас руки так и чешутся. Каждому терпению есть свой предел. Надеюсь, что она хоть это понимает.
Молча направляюсь в душ.
Омерзение — это то, что я сейчас испытываю к своей бывшей жене. Если бы вчера я не остался ночевать у Дарьи и вернулся домой, то точно задушил бы эту дуру. Баба последние мозги себе пергидролем выжгла. Идиотка.
Под горячими струями воды мышцы немного расслабляются. Намыливаю голову ментоловым шампунем. И, закрыв глаза, снова становлюсь под воду. Из памяти начинают выскакивать воспоминания прошлых лет. В них присутствует Карина. И Даша. Помню, как знакомился с ними на пляже. С кем я тогда был? Кажется, с Олегом и Димоном. Димка еще на Дашу запал, но она дала ему от ворот поворот. Даша… Вот я дурак! Ведь я номер телефона у неё не взял. Еще и ушёл по-английски, не прощаясь. Даже не поблагодарил. Дарья приютила меня несмотря на то, что сама с ребёнком оказалась не в простой ситуации. И сын у нее уже такой большой. Он так подозрительно косился в мою сторону. Я ему явно не понравился.
Закрываю воду, беру полотенце, обматываю его вокруг бёдер и выхожу из стеклянной кабины.
Где она там работает? Кажется, говорила, что в Девяточке. Правда, там этих Девяточек, как говна, на каждом углу натыкано. Фамилию её нынешнюю я тоже не знаю. Знаю только, что товароведом работает.
Одеваюсь и спускаюсь на первый этаж. Надо хоть что-нибудь перехватить перед вылетом. К счастью, Марии здесь нет. Наконец-то до неё дошло, что лучше не нарываться и не лезть на рожон. Варю себе кофе и делаю несколько бутербродов. От мысли, что опять придётся жрать всухомятку, сводит желудок. Как я хочу нормальной домашней еды. Чтобы как в детстве. Борща или котлет с гречкой. А еще компот из сухофруктов. От мыслей о нормальной еде у меня набирается полный рот слюны, как у собаки Павлова.
Чтобы вкусно питаться, Добров, надо было жениться на нормальной женщине, а не на кукле с обложки глянцевого журнала.
Со своей стороны Машка меня сразу предупредила, что быт — это не для неё и готовить она не умеет от слова «совсем». Тогда меня это устроило, но с годами я понял, что именно этого мне и не хватает. Даже у Громова супруга изощряется на кухне несмотря на то, что она совсем еще молоденькая девочка.
Мешаю в чашке сахар и делаю несколько глотков горьковатого напитка. Смотрю на часы: через десять минут надо выезжать. Снова возвращаюсь мозгами к Дарье. У меня внутри осталась некая недосказанность. А еще я чувствую перед ней какую-то вину. Странно…
Пока завтракаю, пишу Герману сообщение, в котором прошу помочь ускорить переезд Марии к родителям. Иначе, чувствую, что этот процесс затянется надолго.
5. Быть или не быть…
Дарья
— Почему ты не сказала Владу правду? — я сижу у мамы на кухне возле окна и взглядом грустной кошки наблюдаю за медленно падающими снежинками.
— Я не смогла, — тяжко вздыхаю и перевожу взгляд на маму.
По правде говоря, я побоялась говорить ему про Сашу. Я не видела Влада много лет и до конца не знаю, что твориться в его голове. Если он так сильно любил Карину, то может захотеть забрать Сашу. А я без него уже не смогу. Он мой сын и точка.
— Ты понимаешь, что Влад, возможно, единственный родной человек, который у него есть. И как минимум, Саша имеет право знать — кто его отец.
— Мне интересно, как ты себе это представляешь⁈ — вспыхиваю я. — Как мне сообщить ребёнку эту новость? Его к этому как-то нужно подготовить. К психологу сводить. Настроить.
— Дашенька, ты ведь знаешь, что мы все любим Саньку, как родного. И никто из нас не желает ему зла. Ты пойми, что всё тайное рано или поздно станет явным. Лучше раньше всё ему рассказать. И про Карину, и про его отца. Дай ему время осознать и принять эту информацию.
— Я боюсь, что после этого потеряю его. Боюсь, что он откажется от меня, — с каждым сказанным словом начинаю всё больше нервничать.
— Не откажется, — ласково улыбается мама. — Ты самый родной и близкий ему человек. Они никогда тебя не предаст, но и ты не предавай его. Пора всё ему рассказать, — она берёт меня за руку. — Сначала расскажи обо всём Владиславу, а там по его реакции ты поймёшь, что делать дальше.
— Как я ему скажу, если он даже номера своего не оставил. Просто молча сбежал.
— Я думаю, что он ещё придёт, — отвечает мама.
— Куда, в тёткину квартиру? И кого он там найдёт
