Приглашение в мир чувств - Мелани Милберн
Через пару часов Руби подготовила меньшую из двух столовых для Лукаса. Она поднялась по лестнице в его спальню и постучала костяшками пальцев в дверь.
– Лукас? Ужин готов.
Она услышала, как он выругался, а затем послышались его решительные шаги к двери. Он открыл ее и остановился, глядя на Руби сверху вниз. На этот раз он был без солнцезащитных очков. Внешние края его радужных оболочек были дымчато‑серыми, а центр голубым, как льдинка. Длинные и густые ресницы, выразительные брови. Его волосы были взъерошены, словно он проводил по ним руками. Он был без ботинок, но все равно из‑за своего роста возвышался над Руби.
– Кажется, я сказал тебе, что не голоден.
– А я говорила тебе, как важно хорошо питаться. Сбалансированная диета поможет тебе быстрее выздороветь.
Он резко вздохнул и убрал руку с двери.
– Я не подозревал, что ты такая упертая. Я спущусь через минуту. Мне нужно обуться.
Руби могла бы уйти в столовую, но осталась в открытых дверях, наблюдая, как он пытается найти свои ботинки. Он ударился ногой о прикроватную тумбочку и грубо выругался.
– Они здесь. – Руби подошла к ботинкам, наполовину задвинутым под кровать.
Она не впервые входила в его комнату: в детстве она несколько раз проскальзывала сюда незамеченной. Ее щеки покраснели от воспоминаний. Она была так увлечена Лукасом, так любила его, будучи подростком. Наклонившись, она вытащила ботинки из‑под кровати, выпрямилась и отнесла их Лукасу. Она присела перед ним и поставила ботинки рядом с его левой ногой.
– Ну вот.
Лукас обулся и скривился:
– Спасибо.
Руби выпрямилась, осознавая, как близко они стоят друг к другу. Она трепетала с головы до ног. Ее сердце забилось чаще, ей стало трудно дышать. Она знала, что должна шагнуть назад, оставляя между ними хоть какое‑то расстояние, чтобы побороть соблазн прикоснуться к нему.
«Даже не думай прикасаться к нему!»
Но по какой‑то причине она не могла сдвинуться с места. Ее ноги словно приросли к полу. Время остановилось. Молчание затянулось.
Лукас поднес руку к ее лицу и нежно коснулся ее щеки и подбородка. Она тихонько вздохнула, и он убрал руку, словно обжегшись.
– Прости, – отрезал он.
– Все в порядке, – прошептала Руби, и сердце едва не выскочило из ее груди. Прикосновение Лукаса было легким, но оно спровоцировало огненную бурю в ее теле. Волнение, желание и дрожь пробуждались в таких местах, о которых она не хотела думать. Местах, о которых она запрещала себе думать. Единственный раз, когда она прикоснулась к Лукасу в прошлом, закончился жутким унижением.
Лукас отошел от нее и сильно нахмурился:
– Обещаю, что это больше не повторится.
«Я хочу, чтобы это повторилось», – подумала Руби и удивилась своим мыслям. Многие годы она делала все, что в ее силах, чтобы не прикасаться к нему. Но теперь желание – страстное и щемящее – разрывало ее на части.
Она старалась не дрожать.
– Думаю, тебе придется компенсировать потерю зрения за счет других чувств. Прикосновение – один из способов узнать, как кто‑то выглядит или какое у него выражение лица.
– Мне не нужно прикасаться к твоему лицу, чтобы прочитать на нем жалость. – Его голос был озлобленным, а выражение лица мрачным и задумчивым.
– По‑твоему, я тебя жалею? Если да, то не из‑за твоей слепоты. Ты отказываешься сделать то, что можешь. Тысячи, нет, миллионы слепых людей живут счастливо и полноценно.
– Пожалуйста, избавь меня от нравоучений о том, как мне жить. – Он поджал губы так сильно, что они побелели.
Руби протяжно вздохнула:
– Я знаю, тебе очень тяжело. Все произошло так внезапно, и, как после любой операции, нужно время, чтобы привыкнуть к новым условиям. И я хочу помочь тебе пройти через это. Но я не сумею этого сделать, если ты будешь мне сопротивляться.
– Мне не нужна твоя помощь.
– Когда ты в последний раз брился?
Он состроил гримасу:
– Что‑что?
Руби снова подошла к нему вплотную и коснулась рукой его подбородка, покрытого щетиной. Лукас вздрогнул, словно ее прикосновение обожгло его, но не попятился. Она снова дотронулась до его лица, потом убрала руку и попыталась не обращать внимания на волнение и покалывание пальцев.
– Если ты не собираешься отращивать бороду, тебе надо побриться. Я могу отвезти тебя к парикмахеру, если хочешь.
– Я никуда не поеду.
– Может, вызвать его на дом?
– Нет. – Он взял солнцезащитные очки с прикроватной тумбочки, надел их и повернулся к Руби. Выражение его лица стало каменным. – А ты сама не хочешь меня побрить?
Щеки Руби снова залил румянец.
– Не представляю, чтобы ты разрешил мне подойти к тебе с бритвой. Кто знает, что может случиться?
Уголок его рта приподнялся в усмешке.
– Это точно.
От его язвительного тона по ее спине пробежала дрожь, и Руби повернулась к двери, прежде чем ей снова захотелось прикоснуться к Лукасу. Что с ней происходит? Разве у нее не осталось гордости, особенно после его оскорбления много лет назад? Ей нужно взять себя в руки. Меньше всего ей сейчас надо сильнее увлекаться мужчиной, который никогда не заинтересуется кем‑то вроде нее.
Через несколько минут они сидели в столовой. Руби положила Лукасу запеканку и налила вина в его бокал.
– Приятного аппетита!
Лукас наклонился и понюхал пар, поднимающийся над его тарелкой.
– М‑м‑м, вкусно пахнет. – Его пальцы быстро нащупали столовые приборы. Он склонил голову набок, словно почувствовав, что Руби наблюдает за ним. – Что‑то не так?
Она положила салфетку на колени и взяла столовые приборы.
– Наверное, трудно научиться есть, когда ничего не видишь.
– Я привыкаю к этому. – Он нахмурился. – Пару недель мне помогал очень хороший эрготерапевт.
– Должно быть, он здорово тебе помог.
– Она мать троих взрослых детей, и она безжалостна. – Он грустно усмехнулся. – Я сказал ей, что она сделала бы блестящую карьеру сержанта‑инструктора.
– Ты непростой пациент.
Лукас посерьезнел и стал двигать еду по тарелке, задумчиво нахмурившись.
– Да.
– Почему ты вернулся сюда? – спросила Руби. – В последнее время ты здесь почти не бываешь. У меня сложилось впечатление, что тебе тут не нравится.
Он отложил вилку и взял бокал с вином.
– Здесь уединенное место. Пресса была бы в восторге, узнав о моем состоянии. Кроме того, тут я умею ориентироваться. Я все детство искал различные укрытия, чтобы спрятаться от родительских ссор. – Он отпил вина и поставил бокал на стол. – Я не считаю это жилище домом. Оно больше напоминало зону боевых действий.
