Горькая карусель - Лука Люблин
– Ну, что, кто первый? – спросила Сельма шутя, но надеясь на проявление мужества со стороны Славы, который явно не собирался рисковать и ответил ей той же улыбкой, желая оставить ее вопрос в плоскости несерьезной и нелепой шутки. – Ладно, давай я первая, но ты будешь прям за мной, окей? – она поняла, что действовать он не собирался. – Мне как бы правда не по себе, но я думаю стоять на одном месте еще хуже, так что и ты не отставай, погнали!
Вергов кивнул уверенно головой и они не спеша, каждый оглядываясь по сторонам, в надежде хоть что-то заприметить, входили все глубже и глубже внутрь комнаты вплоть до того, как в один момент они оказались окружены безграничной тьмой; они могли развидеть только лица друг друга. Шеринова обрела отвагу и храбро продолжала путь в неизвестность, позади же плелся Вергов, крепко держащийся двумя дрожащими руками за ее плечи. Шли они таким темпом минуты три, четыре и, когда уже Шеринова вот-вот готова была с секунды на секунду громко объявить об утомленности и развернуться в обратную сторону, Вергов тихонько подергал ее за плечи и шепнул за левым ушком:
– Ты тоже это видишь там вдалеке?
Она безмолвствовала и видела мерцающие разноцветные огоньки – создавалось впечатление, что в следующем пространстве проходила дискотека, правда звуков никаких не было слышно. Шеринова, не видя надобности ответить Вергову, продолжила шаг, а за ней и он. Спустя определенный отрезок времени, они дошли до места назначения и их взору предстала весьма непонятная картина, имеющая смысл появиться наверху, на земле, но не тут: по углам комнаты с пустыми стенами висели небольшие прожекторы, обливающие четыре луча света, которые поочередно переливались в цвета радуги. Посередине же пространства стоял вагончик с острым носиком на железнодорожных путях и вмещал в себя максимум четырех человек. Вагончик подозрительно стоял у резкого обрыва путей, которые уходил еще ниже в недра земли.
– Что это? – поинтересовался Слава, оставив в покое спину Сельмы и обошел ее, дабы хорошенько осмотреть новое место.
– Без понятия. Не буду скрывать, мне очень хочется прокатится по ней, несмотря на то, что у меня сейчас идут мурашки по коже.
Эти слова были ожидаемы Славой, но он понимал, что переубедить ее будет невозможно. Впрочем, у него присутствовала мысль воспользоваться наверняка до сих пор не утихшим чувством вины Шериновой перед ним и использовать его в своих намерениях, однако делать он этого все-таки не стал – некрасиво было бы с его стороны да и к тому же маленькое зерно любопытства также зародилось и в нем, хоть и в случае с ним, страх подавлял его пытливый интерес.
– Ну, что скажешь, может рискнем? А вдруг мы окажемся в совершенно другом мире. Просто так манит эта бесконечная пустота, куда стремительно впадают рельсы. – Сельма повернула лицо с вагончика в его сторону и, заприметив легкие черты пугливости, добавила: – Если не хочешь или боишься, то черт с ним, пойдем обратно. Тут дело еще в том, что и возвращаться нам особого смысла нет, кроме как подняться на самый верх и стучать по двери куба изнутри, крича, чтоб нас кто-то высвободил.
– Мне без разницы, как ты решишь так и поступим. – Слава не стал спорить с ней, артачиться и повиновался ее воле.
В ее голове было все решено – оставалось собраться с силами и наполниться каменной уверенностью, чего явно не хватало Вергову и Шеринова всячески пыталась его ободрить, несмотря на заверения, что чувствует он себя отлично. Перед тем как сесть в вагончик, затащив с собой Вергова, она тщательно осмотрела старенький вагон, с треснувшейся краской, которая легко отрывалась и осыпалась небольшими частями. Из кресел, обитых темно-синей кожей торчала в некоторых местах желто-белая вата, а над ними висел ремень безопасности, в виде жилета, автоматически надевающегося на них, правда выглядела в целом конструкция не сказать что очень безопасно. У нее закрадывались сомнения, стоит ли решиться на этот шаг, но она сразу вспорхнула бравыми чувствами, как только поняла, что другого выхода у них и не было – оставалось делать то, что приготовила для них судьба.
– Ну, садимся или как? – Слава надеялся, что уточнения ее образумят, если же нет, попросту тратить время впустую было не к чему, к тому же легче сразу, без промедлений, дающих возможность голове в очередной раз обдумать действия, встретиться лицом к лицу со страхом, за которым, возможно, скрывается успех и новые открытия.
– Все, давай. – Сельма верно восприняла его вопрос как повод к ускорению процесса и так же не имела желания с этим медлить. – А куда сядем: вперед или назад?
Вергов призадумался над казалось бы простым ответом и не сумел быстро его выдать – здесь он забыл о своей решимости и позволил себе поразмыслить над всеми плюсами и минусами, в чем помогла ему безмолвно Шеринова, у которой тоже не было готового ответа на заданный вопрос. Чувство самосохранения взяло на себя много времени и в конце концов, спустя несколько минутный отрезок времени, они практически одновременно, в такт произнесли: „Погнали!“ и, влекомые пытливой любознательностью, жертвой которой стал и Вергов, они сели на два передних кресла, опустила ремни безопасности и Шеринова, чуть приподняв тело с сидушки, протянулась к рычажку по правую руку и потянула его на себя, после чего послышался треск и нарастающий звук скрипения колес, еле проскальзывающих по рельсам. Медлительность вагончика спровоцировала их на новые тревожные, нежеланные мысли, охватившие бедные головы влюбленных. Кончик вагонетки уже вот-вот приближался к тому заветному моменту, когда он начнет опускаться вместе с резким переходом рельс. Вергов не выдержал и старательно зажмурил глаза, напрягши нежные веки с неравномерно наслаивающейся кожей. Шеринова, не видя реакции возлюбленного, схватилась за его руку и с замиранием ожидала резкого, воздушного падения вниз вдоль путей. Как только это произошло, они разом ахнули и синхронно продолжали свои протяжные крики, эмоционально отличающиеся друг от друга: у Вергова все же было пугливое мычание, а у Шериновой радостный визг. На путь ушло достаточно много времени и вагонетка постоянно тряслась в разные стороны, то въезжая на покатые подъемы, то резко падая в стремительные спуски.
Они врезались что-то в виде резиновой остановки, мягко
