Слишком рано для нас - Анастасия Соловьева
— Точно, — хриплю я.
— Сомневаюсь.
Его шёпот глухой вибрацией отдаётся где-то в груди. Сглатываю застрявший ком, моргаю, желая вынырнуть из тягучего плена серо-зелёных глаз. Не получается. Я слишком слабая.
— Чего ты добиваешься?
— Ничего. Просто хочу к тебе прикоснуться, — отвечает Тимур, и в следующее мгновение его пальцы обжигают кожу лица. Я зажмуриваюсь, мне мучительно хорошо и одновременно так плохо, что слёзы подкатывают к горлу.
— Я ничего не понимаю…
— Я тоже.
В этот момент хлопает дверь, и я отшатываюсь, испугавшись, что сюда может подойти Влада. Вдруг она одумалась и решила извиниться перед Тимуром?
Но из ресторана выходит незнакомый мужчина. Облегченно выдыхаю, накрываю ладонью горящую щеку там, где только что были пальцы Тимура. Всё тело пылает, а мозг словно ватный, я плохо соображаю.
— Кажется, мы влипли, — тихо произносит Тимур и снова преодолевает расстояние, мешающее нам.
7
— В каком смысле — мы влипли? — спрашиваю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не отпрыгнуть от Тимура. Он давит на меня своей близостью, своим запахом и своим прерывистым дыханием.
— Ты разве не чувствуешь это? — щурится он недоверчиво.
— Перестань говорить загадками, — завожусь я.
Тимур дотрагивается до моих волос, пропускает их сквозь пальцы. Мне бы сделать шаг назад или вовсе уйти, но я почему-то молча терплю его невинную, на первый взгляд, ласку. Но в голове набатом стучит: ты предаешь свою лучшую подругу, остановись!
— Когда ты так близко, я теряю голову, — признаётся Тимур. — Никогда подобного не чувствовал. Ни разу в жизни.
— Даже к Владе?
Он горько усмехается, качает головой.
— Нет. Мы сошлись скорее по привычке, а теперь не можем с достоинством выкарабкаться из этой идиотской ситуации.
— Хорошим же словом ты называешь отношения, — хмыкаю я. Тимур убирает руку, смотрит на меня задумчиво и немного грустно.
— Я не привык следить за своей речью. Я же не филолог.
— Неубедительные оправдания, — шепчу я, неимоверным усилием воли делая шаг назад. Тимур больше не наступает, кажется, и на него нашло прозрение. Мы совершаем ошибку.
— Да. Согласен. Для начала я должен поговорить с Владой, а потом уже подкатывать к её лучшей подруге, — криво улыбается Тимур.
— Ты офигел? Головушкой стукнулся? — снова начинаю защищаться, мой голос звенит от напряжения. — Вообще-то я влюблена в другого парня. В того самого Генриха, о котором мы с Владой говорили в столовке. А ты мне даже не нравишься.
— Ага, — кивает он.
— Вот ни капельки не нравишься, понял! — бью его сжатым кулачком по плечу. Несильно, еле ощутимо, даже не знаю, зачем. Наверное, хочу доказать правдивость своих слов, но делаю только хуже.
— Нарываешься, — звучит предупредительное. — Я ведь могу доказать, что ты врёшь.
Больше я этот цирк выносить не намерена! Тяжело дышу, откидываю волосы на спину, хочу убедить этого ненормального в том, что он просто высокомерный самоуверенный дурак, потерявший связь с реальностью. Но слова застревают в горле, потому что интуиция подсказывает — остановись, не принимай поспешных решений. Я могу разрушить дружбу с Владой, если продолжу в том же тоне общаться с Тимуром. Лучше сбежать.
— Не нужно мне ничего доказывать. Я ухожу. Скажи Владе, что проверку на совместимость мы не прошли.
Разворачиваюсь и быстро иду в сторону пешеходного перехода. Слышу, как Тимур зовёт меня, но останавливаться я не намерена. Хочу побыть в одиночестве, осознать и осмыслить случившееся. Лицо горит, сердце с яростью качает кровь, оно знает, что в словах Тимура была часть правды. Сначала мы ссорились, перебрасывались колкостями, а потом он подошёл ближе — и я словно прыгнула в бескрайний океан. Потеряла себя, захлебнулась новыми эмоциями, дрожала, когда его пальцы касались щеки и волос.
Но это не имеет значения! Мне нравится Генрих, а взгляды, голос, запах Тимура — лишь секундное помутнение рассудка. Уверена, завтра я посмеюсь над этой ситуацией. По-другому и быть не может.
От Влады не приходит весточки, она даже смс не присылает. Надеюсь, у неё всё хорошо.
Я гуляю по чужому городу, смотрю на заскучавшие лица незнакомцев, пью чай в недорогой кофейне, а затем возвращаюсь в общагу. Соседки, как обычно, смотрят какой-то сериал. Мы с ними не близки, так, общаемся из вежливости. А сейчас у меня и вовсе нет настроения, чтобы поддерживать с ними бессмысленный разговор. Достаю наушники, включаю музыку и, спрятавшись под одеяло, пытаюсь вернуться в сегодняшнее утро, когда всё было просто и понятно. Никакого Генриха с его странными улыбками, никакого Тимура с его горячими прикосновениями. Тишь да гладь. Почему я это не ценила?
Когда за окном вечереет, я начинаю беспокоиться и шлю Владе тревожное сообщение. Спрашиваю, всё ли у неё в порядке, но ответа не приходит. Неужели Тимур рассказал о том, что произошло возле ресторана? Вдруг он признался, что я не отпрянула, когда он трогал меня? Боже! Влада никогда не простит предательство! Как объяснить ей, что я потеряла над собой контроль, что я не виновата в случившемся? Это Тимур приставал к другой девушке, находясь в отношениях с её лучшей подругой. Он настоящий предатель, а не я.
Сама себя ненавижу за трусливые мысли, но упорно продолжаю во всём обвинять Тимура. Он меня провоцировал, а я с самого начала хотела уйти, так что вся ответственность только на нём.
Около девяти, когда я накручиваю себя до невменяемого состояния, наконец хлопает дверь. Подрываюсь, испуганно смотрю на Владу. Она кажется уставшей, но в целом выглядит нормально. Может, ничего плохого не случилось? Тимур вправил себе мозги и они хорошо провели время?
— Как дела? — спрашиваю, когда она, поздоровавшись с соседками, садится на кровать.
— Да так, — неопределённо машет рукой. — Я переборщила сегодня, ты извини, хорошо?
— Я уже обо всём забыла, — силюсь улыбнуться, но губы плохо меня слушаются. — Так у вас с Тимуром всё хорошо?
Тень пробегает по лицу Влады, но она быстро берёт себя в руки — говорит беззаботным, почти радостным тоном:
— Нет. Мы расстались. Но это даже
