Ребекка Уинтерз - Сеньор из розового сада
Джиллиан перевела дух.
Кажется, сеньор Гойо решил подчиниться ее требованию и уехал из больницы. Но теперь она почувствовала себя очень одинокой.
Она легла на спину и открыла ноутбук.
Раздался какой-то звук, и Джиллиан подняла голову. В палату вошел нагруженный какими-то пакетами мистер Гойо. Аромат жареного мяса наполнил больничную палату. В пакетах еда? Как вкусно пахнет… Джиллиан невольно сглотнула слюну.
А затем она заметила, что он нашел время принять душ и побриться. Темно-синяя спортивная рубашка и белые брюки обтягивали могучую грудь и узкие бедра.
Джиллиан затихла, не в силах произнести ни слова. Ее встревожила собственная реакция на красивого испанца. До сих пор ни один мужчина не мог сравниться с Кайлом. Но это было до несчастного случая, произошедшего с ней. Когда она уже прощалась с жизнью, появился таинственный идальго и спас ее.
Сеньор Гойо как ни в чем не бывало взял с ее колен ноутбук и придвинул к ней столик на колесах.
— Ваш обед, сеньора. — Он поднял салфетку, накрывавшую тарелки. — Думаю, это съедобно.
— Вы хотите сказать, что не совсем уверены в этом? — не глядя на него, проворчала она.
— А вы хотите, чтобы сначала я попробовал? — парировал он.
Не дожидаясь ответа, испанец взял одну из вилок, наколол на нее кусок мяса с ее тарелки и отправил себе в рот.
— Первый шаг сделан. Теперь нам надо подождать минут пять, чтобы быть уверенными — это не отрава.
— Не говорите глупости, — возмутилась она, взяла вилку, откусила кусочек и быстро съела все лежавшее у нее на тарелке.
Сеньор Гойо тоже взял свою тарелку и сел в кресло, чтобы поесть.
— Я от души ценю все, что вы для меня сделали, — произнесла Джиллиан. — Но больше ваша опека не требуется. И я бы очень хотела расплатиться е вами.
— Вы говорите, как ваш брат.
— И, заметьте, имею в виду то же самое, сеньор. — Она вытерла рот салфеткой.
— Реми. Зовите меня Реми.
Но Джиллиан не могла позволить себе называть его просто по имени. Это свидетельствовало бы о более близких отношениях, а она не планировала снова видеться с ним.
— Дело в том, что сегодня вечером я хотела бы остаться одна, а вы, наверное, отправитесь в своё поместье…
Он легко поднялся, поставил пустую тарелку на поднос и с загадочным выражением стал рассматривать Джиллиан.
— Для женщины, только вчера встретившей меня, вы много обо мне знаете.
— Я покупала ваше оливковое масло, Реми. — Она набрала в легкие побольше воздуха. — Потом увидела ваши оливковые рощи. И поняла, что вы человек с чувством ответственности.
— Наконец-то вы назвали меня по имени, — удовлетворенно промурлыкал он.
— Я была бы гораздо счастливее, — Джиллиан посмотрела в сторону, — если бы вы оставили свой пост возле меня. Вас ждут дела, вам нужно вернуться к своей жизни. Да и мне тоже, — дрогнувшим голосом закончила она.
— Конечно. Но не сегодня.
Когда он положил загорелые руки на край стола, она, не сознавая, отметила, что на безымянном пальце левой руки нет кольца, как нет и следа от него. Он когда-нибудь носил обручальное кольцо? Она почувствовала слабый запах мыла…
— Если я вам зачем-нибудь понадоблюсь, позвоните в Дом Сервантеса. Это здесь в Мадриде, недалеко от больницы. Они сообщат мне. Buenas noches[4], Джиллиан.
, По пути к двери он выкатил в холл столик с посудой.
— Buenas noches, — прошептала она.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— У вас, сеньора, все идет хорошо. — Доктор Филартигуа освободил глаз от полоски, закрывавшей его. — Капли помогут спять раздражение. Я подпишу документы па выписку. Сестра проводит вас к выходу. Есть ко мне вопросы?
— Только один, — тихо пробормотала она. — Но я знаю, ответ надо ждать…
— Вы очень отважная женщина. Так и держитесь. И не забудьте, что в следующий четверг в одиннадцать утра я жду вас.
— Я буду. Спасибо за все, доктор.
Он кивнул.
— Сестра даст вам напечатанные инструкции с моим телефоном. Звоните, если возникнут проблемы. — Он потрепал ее по руке выше локтя и вышел.
Джиллиан порадовалась, что доктор пришел так рано. Она успеет уйти, пока не появился сеньор Гойо. Чемодан собран. Она надела любимое желтое платье с пышными рукавами.
В косметике не было смысла — с полоской на глазу достаточно помады на губах. Ожидая сестру, она зашла в ванную. Там провела щеткой по волосам. Они спокойно легли на плечи. Сухой шампунь помог, и волосы блестели и струились.
Ей хотелось взять все цветы с собой. Но вряд ли они вынесут дорогу. Она сохранит только розы сеньора Гойо, остальные оставит пациентам больницы.
— Ох, — воскликнула она, почти налетев на Реми, когда выходила из ванной с сумкой в руках. Он удержал Джиллиан за руки выше локтей. Страстные темные глаза так напряженно изучали ее, что у молодой женщины перехватило дыхание.
— Вы так спешите уйти отсюда? — Голос низкий, хриплый. — Я не упрекаю вас…
Она почувствовала тепло его дыхания у себя на губах и поспешила освободиться от его рук.
— Меня… Меня уже выписали, — пролепетала она.
— Я знаю.
Конечно, он знал.
Он выглядел невероятно привлекательным в спортивной рубашке и в кремовых джинсах. За его спиной сестра толкала кресло-коляску.
— Пора, сеньора Грей. Вы готовы?
— Да. Но мне сначала надо вызвать такси.
— Об этом уже позаботились. Садитесь, пожалуйста.
Джиллиан заметила, что Реми поставил ногу на одно из колес, чтобы кресло не поехало, когда она будет садиться.
— Цветы…
— Я возьму их, — сказал Реми где-то возле ее уха.
— Оставьте, пожалуйста, цветы от моих коллег в палате.
Сестра покатила кресло. Реми шел сзади — в одной руке ее чемодан, в другой цветы.
Черный седан, который она видела тогда в воротах поместья, стоял у дверей больницы. Она даже не удивилась.
Он помог ей устроиться на переднем сиденье. И тогда сестра вручила ей пакет с каплями и инструкциями.
— Удачи вам, сеньора. Vaya con dios[5].
— Gracias, Senora.
Джиллиан обернулась и увидела, что Реми кладет цветы па заднее сиденье и захлопывает дверцу. Затем он сел за руль, заполнив салон автомобиля мужским запахом, от которого у Джиллиан закружилась голова.
— У меня забронирован номер в отеле «Прадо», — сообщила она, едва он включил зажигание.
— Ваш номер не будет готов до полудня. — Мощный мотор гудел низким, солидным тоном.
— Я знаю. Я планировала, пока жду номер, поработать за столиком в баре.
— Работа — великая панацея. Не правда ли? — Он сказал это таким тоном, что она поняла — для него работа тоже лекарство от всех болезней.
