Элизабет Лейн - Дачный роман
Кэйт с несчастным видом тащилась вверх по дюне. Все, чего ей сейчас хотелось, — это плюхнуться в джип, добраться до дома, принять долгий, бесконечно долгий освежающий душ — и пригвоздить шкуру своей не в меру изобретательной дочери к стене гостиной.
Весь день был сплошной чередой невезения, но по сравнению с поступком Флэннери все это меркнет. Нельзя отрицать: ей самой нравится развивать у дочки изобретательность и поощрять полет фантазии. Но теперь фантазия Флэннери перешла рамки дозволенного и подвергла ее и другого ребенка опасности…
— У вас все в порядке? — Джефф Пэрриш смотрел через плечо своим обычным покровительственным взглядом.
Чтобы избежать этого взгляда, Кэйт споткнулась, переходя через гребень дюны. Снизу ей стали видны его массивные плечи, мощный торс и крепкие стройные ноги. Может, Джефферсон Пэрриш III и зануда, каких мало, но мускулатура у него потрясающая.
— Все отлично, — отозвалась она, сдувая мошку с лица. — Помогите мне дойти до машины, я поскорей доберусь домой и постараюсь забыть весь этот кошмарный день!
— Вам не обязательно было лезть в воду, — сказал он. — Нетрудно было догадаться, что произойдет с вашим костюмом при таком прибое.
— Я не думала об этом, — отрезала Кэйт. — Меня волновала судьба моей дочери — и вашей тоже. Кстати, о наших детях — вы их видите?
— Они уже за холмом. У них все в порядке.
— Если не считать того, что Флэннери, вероятно, сейчас по новой забивает голову Эллен всякими небылицами… О, я видела, какое у вас стало выражение лица, когда Эллен сказала, что слышала русалок.
— Идите сюда. — Джефф взял ее за руку и помог забраться на гребень дюны. — Хочу поговорить с вами, не выворачивая шею, — объяснил он.
— Так говорите. — Взгляд Кэйт изобразил безразличие. — Хотя что вы можете сказать нового?
— Я надеялся, ваше остроумие смыло в океан.
— Ничего подобного. Но я по крайней мере готова вас выслушать.
— Я приму это во внимание. — Он в молчании сделал несколько шагов вверх, по-прежнему сжимая ее руку. Его ладонь была глаже дорогой итальянской кожи, — но ведь он, наверное, в жизни не поднимал ничего тяжелее бейсбольной биты. Тогда, вероятно, и сломал свой роскошный нос.
— Может, это звучит фальшиво, но я не знаю, как еще объяснить, — сказал Джефф, помахивая рукой с зажатыми в ней клоунскими башмаками, которые он галантно выудил из прибоя. — Нас, Пэрришей, воспитывали в определенной системе ценностей — у нас особая этика, если хотите. Мы горды тем, что можем передавать эту этику дальше, от поколения к поколению.
«Этика, включающая врожденное высокомерие», — почти произнесла вслух Кэйт, но в последнюю секунду прикусила себе язык.
— О, я знаю, о чем вы подумали. Но семейная традиция — это серьезно. Меня воспитывали так же, как моего отца, и деда, и прадеда: учили ценить честность и трудолюбие, стараться делать любое дело как можно лучше и избегать всего, что отдает фривольностью и фальшью.
— Сказок, к примеру. И русалок.
— Именно.
Он произнес это с таким чопорным видом, что Кэйт готова была его ударить.
— Но Эллен — девочка…
— Мы воспитывали наших девочек точно так же: Моя старшая сестра — нейрохирург. Одна тетя — инженер. Другая — преподает в Рэдклиффе физику.
— А что, если Эллен не захочет стать хирургом, или физиком, или инженером? Тогда что?
Он уставился на нее испытующим взглядом. Брови его медленно поползли вверх.
— Вы не о том говорите, Кэтрин Валера. Эллен вольна выбрать все, что ей нравится. Но как ее отец я прослежу за тем, чтобы выбор Эллен основывался на здравых, реалистичных принципах.
— Неужели в вашей семье никто никогда ни разу не ошибался? Черт побери, вы сами-то, хоть раз, а?
Она вдруг почувствовала, как его рука напряглась и он поспешно отпустил ее.
— Задаете слишком много вопросов, Кэйт Валера, — сухо заметил Джефф. — Пойдемте, догоним детей и устроим вас в джипе поудобнее.
Они заспешили вниз по склону в сторону дома. Кэйт сохраняла молчание, еле сдерживаясь. «Джефф Пэрриш — пропащий, не заслуживающий симпатии человек», — повторяла себе она. Человек самонадеянный, хвастливый, с такими семейными традициями, которые делают из детей послушных роботов, лишенных всякого воображения! Больше того, он и дочь хочет сделать своей точной копией — копией холодного, расчетливого дельца. Ситуация весьма плачевная.
Почему же тогда при взгляде на красивый поворот его головы, она вдруг представила себе, как ласкает эту голову на своей груди, как водит пальцами по густым посеребренным волосам?
Боже милосердный, да это ей самой нужно вернуться на землю!
Кэйт заметила девочек. Те вприпрыжку спускались по склону дюны, держась за руки, как неразлучные подруги. «Странно, — подумала Кэйт, — Флэннери всегда была замкнутой, предпочитала мир собственных фантазий компании сверстниц, одиночкой. Что влечет ее к робкой Эллен Пэрриш?»
Но это уже неважно, оборвала себя Кэйт. После сегодняшней выходки девочкам никогда не разрешат видеться.
Из дома показалась миссис Пэрриш. Она понеслась по лужайке им навстречу, как бриг под всеми парусами.
— Эллен! — завопила она. — Где ты была, дитя мое? Неужели ты забыла, что это дурной тон — покидать вот так гостей? Если ты хочешь, чтобы эти милые молодые леди дружили с тобой, ты должна…
— Все в порядке, мама. — Джефф подбежал к девочкам, обгоняя Кэйт. — Я поговорю с Эллен позже, когда она осознает, что чуть не сделала. — Он повелительно повернул Эллен к себе. — Ступай домой и никуда не выходи. Я скоро приду, и мы поговорим. Ясно?
— Можно, Флэннери пойдет со мной? — Эллен сжимала руку своей новой подруги, ее глаза горели.
— Мне жаль, Эллен, но Флэннери тоже пора домой, — вмешалась в разговор Кэйт, желая скорей прекратить этот жалкий фарс и исчезнуть.
— Но вы разрешите ей прийти ко мне завтра, правда? — настаивала Эллен. — Пожалуйста, разрешите!
— Иди к себе, Эллен. — Глаза Джеффа превратились в узкие щелки. — Немедленно.
Эллен выпустила руку Флэннери и, всхлипывая, побрела в сторону дома.
Стараясь, несмотря на промокший клоунский костюм и размазанный грим, сохранить достоинство, Кэйт поджала губы и повернулась к Джеффу Пэрришу III и его величественной матери.
— Мы уходим, — объявила она. — Пожалуйста, не беспокойте агентство насчет моего гонорара, миссис Пэрриш. Я поставлю их в известность, что представление было… за мой счет.
Кэйт едва успела произнесли это, как волна гнева и унижения накрыла ее с головой — Джефф Пэрриш подал ей башмаки. Она выхватила их и отшвырнула в сторону, так далеко, как только смогла. Вместе с дочерью она быстро пересекла лужайку и направилась к своему джипу. В горле у нее стоял ком.
