Пенни Джордан - Поздняя свадьба
– Знаешь, Сэм, мне наплевать на все, что ты здесь наговорил. Я не верю ни одному твоему слову, – сказала Абби тихо.
– Можешь не верить. Между нами все кончено, – взвился Сэм. – Ребенок не может быть моим.
– Совершенно верно, – сказала Абби твердо. – Ребенок не твой. Он мой, и только мой, и ничей больше.
Она развернулась на каблуках и пошла к двери. А он окликнул:
– Ну, и что ты собираешься делать? Куда собралась?
– Я собираюсь подняться, уложить вещи и уйти от тебя, – сказала Абби, с удивлением прислушиваясь к собственным словам.
Еще час назад в самом страшном сне она не смогла бы представить такого кошмара.
– Абби…
– Что? – спросила она. – Тебе жаль? Ты берешь свои слова обратно? Слишком поздно, Сэм. Даже если ты станешь меня уверять, что все, что ты наговорил, – ложь. Что ты любишь меня, что я для тебя что-то значу, что ты готов признать ребенка. Ты не сможешь меня вернуть, потому что ты мне лгал и обманывал все это время, все решил за меня и не сказал, что над собой сделал. И знаешь, дело даже не в том, что сейчас ты лишил своего ребенка права на твою любовь. Ты убил все, во что я верила. Мою жизнь, мою любовь… мою веру. Ты даже не представляешь, как мне сейчас больно. – Слезы катились по ее лицу, и только последние усилия воли удерживали ее от того, чтобы не разреветься во весь голос. – Ты хоть представляешь, в каких страшных вещах меня обвинил? Обвинил – и даже на секунду не задумался и не задался вопросом, а вдруг ты не прав. А если ты ошибаешься?
– Это невозможно, – перебил он ее. – Невозможно, чтобы ребенок, которого ты носишь, был моим.
– Да, но мое тело меня не обманывает. Я беременна, но тебе теперь не о чем беспокоиться. Ты же здесь ни при чем. Наши пути разошлись. Когда мой ребенок вырастет и спросит, кто его отец, я скажу, что его отца просто не было, не существовало.
– Абби… – заорал Сэм.
Но она не могла его больше слушать. И просто закрыла уши руками. Все. Все кончено. И уже трудно представить, что когда-то все могло быть по-другому.
Она прижала руки к своему пока еще плоскому животу, когда шла домой, и нежно шептала:
– Не волнуйся, мой драгоценный, я люблю тебя и всегда буду любить.
«Не хочу иметь ничего общего с Сэмом, – сказала она своим родителям и своим друзьям. – Свадьбы не будет. Сейчас главное – ее ребенок, его здоровье, его будущее». И так она отвечала всем, кто удивлялся, как она изменилась. Куда делась та веселая, смешливая девчонка и откуда взялась эта неприступная, холодная и сильная женщина? Осколки разбившейся любви поранили ее так глубоко, что она преобразилась в одно мгновение и стала осваивать новую для себя роль, роль холодной, независимой деловой женщины.
Сэм пытался с ней встретиться, поговорить, но она отказывалась от всех встреч.
Ей ничего от него не нужно – ни дома, ни драгоценностей, ни подарков. Пропади все пропадом.
На вопрос родителей, как она собирается жить дальше одна с ребенком… нет, они, конечно, будут помогать, Абби беззаботно отвечала:
– Придумаю что-нибудь.
Сэм хотел платить ей алименты, но, Господи, он же отказался от ребенка! И Абби послала его к черту.
– Не нужна мне его жалость. Мне ничего от него не нужно! – терпеливо повторяла она работнику социальной службы.
– Но вы же ждете от него ребенка, – пытался он мягко ее переубедить.
Однако ничто не могло повлиять на принятое решение. Родители были вначале потрясены, но в конце концов решили, что она сама во всем разберется. Теперь уж хуже не будет.
Но ни одна живая душа не знала, что произошло на самом деле, в какую пучину боли погрузил ее Сэм, когда заявил, что ребенок не его, обвинив ее в измене. А она не изменяла, не изменяла, чем угодно могла поклясться. Но он все разрушил.
Абби казалось, что какая-то ее часть просто умерла. Она изменилась, и ничто не смогло бы сделать ее той, какой она была.
И еще она твердо знала, что никогда не выйдет больше замуж, что у нее не будет других детей и что она никогда не забудет, что сделал Сэм. И не простит его.
Вначале было очень тяжело, но Абби продолжала работать официанткой до самых родов. Родители были просто в ужасе. Какое-то время она жила с ними, потому что ей некуда было пойти. Сэм больше не пытался вернуть ее, и когда она узнала, что он покинул их город, получив должность преподавателя в австралийском университете, то сама удивилась равнодушию, с которым приняла эту новость.
К концу беременности ее психологическое состояние улучшилось, она стала ровней, уверенней в себе, окончательно смирившись с тем, что ей нужно жить, работать, заботиться о ребенке, да и вообще жизнь продолжается.
Абби сняла небольшую квартирку и переехала от родителей. Для себя она считала это наилучшим решением. Сделан первый шаг к независимости, наконец-то она может сама содержать себя, платить за квартиру и не сидеть у родителей на шее. Как только появилась возможность, Абби вышла на работу. Она знала, что выбранный путь не будет легким. И радовалась этому: не так остро чувствуется боль. Только тяжелый, отупляющий труд поможет ей не думать по ночам о Сэме. Главное – ребенок. Она не допустит, чтобы он в чем-нибудь нуждался.
– Мам, ма, где ты?
Голос дочери вернул Абби к реальности. Интересно, как долго она просидела здесь, на этом пыльном чердаке, перебирая воспоминания прошлого? Ее слегка трясло от вновь пережитых мыслей и чувств. Она-то думала, что все давно отболело. Абби быстро спрятала пожелтевшую ткань, задвинула ящик со страшным скрипом и откликнулась на зов Кати:
– Иду! Ставь чайник, детка!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Где ты пропадаешь? Я звоню-звоню, никто не отвечает, вот и решила зайти, – услышала Абби голос дочери, возившейся на кухне.
– Я задержалась на чердаке и не слышала звонка.
– На чердаке? Что-то случилось? Мам, ты в порядке?
Кати озабоченно вглядывалась в темные круги под глазами матери. Совсем недавно их еще не было.
– Конечно, в порядке, – ответила ей Абби. – Почему должно быть что-то не так?
– Не знаю. Я подумала, вдруг ты расстроилась из-за того, что я тебе сказала… – Кати чувствовала себя неуверенно, но продолжала: – Я не думала, что ты разозлишься… Я знаю, ты не любишь говорить об отце…
– Успокойся, Кати, я не разозлилась и не расстроилась. – Абби обняла дочку. – Я знаю, тебе сейчас тоже нелегко. Тем более свадьба на носу. Ты выросла без отца, я знаю, что ты… что он… как это важно для тебя… Но думаю, все-таки тебе показалось, что ты видела Сэма. Может, кто-то похожий… Твой отец никогда не вернется сюда. Я давно простила его, но ему нет места в нашей жизни. Он лишился этого права в тот миг, когда отказался от тебя.
– Я знаю, как больно тебе было, мам. Но представь, что он должен был испытать, узнав, что ты ждешь ребенка, и будучи уверенным, что он не может иметь детей. Стюарт сказал, что так с ума сойти можно.
– Стюарт… – Абби передернуло.
Заметив это, Кати обиженно нахмурилась и отступила назад.
– Мам, я не хотела делать тебе больно, но…
– Давай забудем об этом, – мягко перебила ее Абби. – Только запомни, что твоему отцу нет места в нашей жизни. Он сам так решил. И… и скажи, Бога ради, откуда ты тут взялась? – рассмеялась Абби, резко меняя тему разговора. – Я была уверена, что ты сегодня будешь ведь день торчать у Стюарта.
Несколько месяцев тому назад Кати перебралась в холостяцкую квартиру Стюарта, но после свадьбы они хотели найти себе новое жилище, начать с нуля, как говорится. Стюарт надеялся получить хорошую работу недалеко от дома, которая обеспечивала бы его постоянным доходом, а уж затем обзаводиться домом. Правда, его родители пообещали, что подарят им на свадьбу чек на покупку собственного дома.
«Да, – невесело подумала Абби, – вот бы удивились родители жениха дочери, узнай они о ее реакции на слова Кати о помолвке. Наверняка они считают, что из Стюарта получится превосходный муж и что мать невесты должна быть в восторге от этого брака. К тому же в материальном плане молодые будут вполне обеспечены».
– Да, собиралась, – согласилась Кати. – Но просто я хотела увидеть тебя сначала. Мам… – начала Кати, но Абби перебила ее:
– Кажется, за тобой приехали. Послушай, Кати, я сейчас тороплюсь. Совершенно потеряла счет времени, не знаю, сколько проторчала на этом чердаке. Через час меня ждет Денис Паркер.
– В отеле? – спросила Кати озабоченно.
– А что такого?..
Тут зазвонил телефон. А в дверь уже стучал Стюарт.
– Позвонишь, расскажешь, как там, – сказала Абби, целуя на прощанье дочь и легонько подталкивая ее к двери. Затем поспешила в комнату, чтобы ответить на звонок.
Полчаса спустя Абби вышла из душа, насухо вытерлась пушистым полотенцем и стала собираться на назначенную встречу. Она тихо улыбалась своим мыслям. Какая Кати чуткая девочка, сразу поняла, что мать расстроена. Стюарт еще не знает, как ему повезло. Будем надеяться, что Кати никогда не придется пережить то, что пережила она сама.
