Елена Арсеньева - Преступления страсти. Коварство (новеллы)

Ну что ж, надо будет не пропустить момент, когда настанет это потом…

Ладу ошибался – Мата Хари самовольно приняла решение о двойной игре. Однако у немцев были шпионы и во французской разведке. И скоро знаменитые английские радиоперехватчики и дешифровальщики перехватили и перевели следующую информацию для Берлина: «Агент Н-21 прибыл, был завербован французами. Просит денег и дальнейших указаний». Крамер ответил информатору: «Дайте ей указание вернуться во Францию и продолжить выполнение задания».

Крамер рассудил так же, как Ладу: «двойник» какое-то время будет поставлять правдоподобную информацию, чтобы упрочить доверие к себе. Ну а потом…

Он тоже намеревался не пропустить это «потом». И если по поручению Ладу Мата Хари должна была добыть информацию о немецких субмаринах у берегов Марокко, то Крамер тоже дал ей очередное задание, причем заранее оплатив его исполнение. Она спокойно взяла деньги, не видя в том ничего особенного. Она ведь все равно не собиралась ничего делать для немцев, а значит, вреда в своих действиях не видела.

Логикой наша дама, конечно, обладала весьма своеобразной…

Она сочиняла какие-то полуправдоподобные истории-донесения для одних и для других, не понимая, что это все уже давно не игра, что она имеет дело не с недалекими и легковерными репортерами, как раньше, когда измышляла варианты своей биографии, а с опытными и циничными контрразведчиками военного времени. Любой ценой она хотела доказать, что она важное и полезное лицо.

Какое-то время Ладу и Крамер выжидали наступления «момента». Постепенно немцы начали понимать, что Мата Хари больше не двойной агент, а работает на Францию. Между прочим, она этого и не скрывала, а наоборот – рассказывала всем своим любовникам направо и налево. Многие из них имели отношение к МИДу Франции или Форин Офис Англии и, без преувеличения можно сказать, начали сомневаться в умственных способностях дамы.

Крамер был так разъярен, что готов был убить неверную агентку. Однако повел себя совершенно иезуитски: подсунул ей «достоверную» информацию о том, что немцы держат подводные лодки – целый флот! – у берегов Марокко, что на самом деле было полной ерундой. Но выглядела информация очень правдоподобно.

Обошлась она французам довольно дорого. Ладу был в ярости! Итак, он пропустил момент! Он был сам виноват, но винил только Мату Хари. И с этой минуты она была обречена. Спасти свою репутацию контрразведчика Ладу мог только одним способом: свалив ошибку на другого, выдав на расправу кого-нибудь подходящего.

Мата Хари с ее скандальной репутацией была самым что ни на есть подходящим объектом для того, чтобы оказаться преданной… И не одним Ладу.

Первый сигнал грядущих неприятностей поступил от Вадима. Он прибыл в краткосрочный отпуск в Париж и сообщил любовнице, что в русском посольстве в Париже его предостерегли от продолжения каких-либо отношений с «опасной шпионкой». Нет, конечно, они не расстаются, но… Не лучше ли хотя бы какое-то время держаться подальше друг от друга?

Вадим уехал, оставив невесту обеспокоенной, расстроенной. Чуть ли не впервые в голову Маты Хари начали закрадываться мысли о том, что она несколько заигралась и все может плохо кончиться. Увы, поздно… Задумалась она слишком поздно!

Утром 13 февраля 1917 года в дверь ее номера в «Элизе-палас-отель» – она по непонятной причине изменила «Гранду»: может, просто по привычке изменять? – постучали. Открыв дверь, Мата Хари увидела шестерых мужчин в форме. Это были шеф полиции Приоле и его подчиненные. Ей предъявили ордер на арест по обвинению в шпионаже и отвезли в тюрьму Фобур-Сен-Дени в Сен-Лазаре.

Мата Хари отчаянно не повезло со следователем. Его фамилия была Бушардон, он был женоненавистник и редкий зануда. Сам по себе он уже был карой арестованному. У него имелась неприятная привычка внезапно вспрыгивать со стула во время разговора, а затем ходить взад-вперед по комнате и барабанить пальцами по стеклу. К тому же он постоянно грыз ногти. Все это постепенно вызывало раздражение у допрашиваемого. Вот так же начало трясти и Мату Хари. Но самое главное – в Бушардоне не было ни жалости, ни сочувствия, ни желания разобраться в деле. Его трясло от ненависти при виде попавшей к нему женщины – нет, не потому, что она, очень может быть, была германской шпионкой. Бушардон вообще ненавидел красавиц, которые выкручивают мужчине душу, а потом бросают его – он пережил неудачную любовную историю, предательство женщины, которой верил, на которую надеялся, и долгие годы мечтал сам предать женщину, которая смотрела бы на него, как на единственную надежду. Но он был одинок, у него не было с кем исполнить свою мечту. А вот теперь… У него был выбор – помочь Мате Хари или предать ее на смерть. Он выбрал второе. Каждую историю, рассказанную арестованной, он превращал в еще один пункт возможного обвинения. Например, невинный пузырек с противозачаточным средством был представлен им как пузырек с невидимыми чернилами (странно тогда, почему Мата Хари не попыталась даже выбросить его, когда в номере шел обыск). Каждое тихо пробормотанное слово тщательно взвешивалось им, он обдумывал, можно ли как-то приспособить его к делу. Потому не имело значения, было то слово правдивым или нет. И его ничуть не трогало то, что многие проступки арестованной были продиктованы любовью.

Мата Хари считала вопросы Бушардона совершенно бессмысленными – по ее мнению, он вообще не понимал, что происходит в голове женщины.

– Я никогда раньше не занималась шпионажем, – твердила она. – Я жила только ради любви и удовольствия. Никогда намеренно не встречалась с людьми, которые могли бы достать для меня информацию. Я люблю офицеров. Я любила их всю мою жизнь. Для меня лучше быть любовницей бедного офицера, чем богатого банкира. Самое большое для меня удовольствие – спать с ними. Причем я не думаю о деньгах. Кроме того, я охотно сравниваю людей разных национальностей. Клянусь вам, что мои отношения с офицерами, которых вы упомянули, были продиктованы только тем чувством, которое я вам сейчас описала. К тому же все эти господа сами приходили ко мне, а я со всей душой говорила им: да. Они уходили от меня полностью удовлетворенными и ни словом не упоминали войну. Я не спрашивала ни о чем секретном. А постоянно я встречалась только с Масловым, потому что люблю его.

К этой любви Бушардон прицепился надолго. Скажем, у него вызвало подозрение прибытие Маты Хари в прифронтовую зону. Она объяснила, что ездила ради встречи с любимым:

– В Виттеле я узнала, что капитан Маслов был сильно отравлен ядовитым газом. Он перестал видеть одним глазом и мог остаться абсолютно слепым. Однажды ночью Маслов спросил меня, как я поступлю, если он на самом деле полностью ослепнет. «Я никогда тебя не брошу. Для тебя я всегда останусь одинаковой», – ответила я ему. Тогда он попросил меня выйти за него замуж. Я согласилась, а самой себе сказала: «Все будет хорошо. Я потребую от Ладу достаточно денег, чтобы мне не пришлось изменять Вадиму с другими мужчинами. Я оставлю маркиза де Бофора. Оставлю барона ван дер Капеллена. Сделаю то, что требует Ладу. А потом выйду замуж за моего любимого мужчину – и стану самой счастливой женщиной на свете».