Мэгги Робинсон - Любовница по ошибке
— Шарли. — Его голос прозвучал хрипло. — Ты была помолвлена. Роберт, свинья, воспользовался тобой.
— Возможно, это я воспользовалась им. — Коклюшки неутомимо щелкали. — Знаешь, я хотела сбежать. Как Деб. Думала, если отдам Роберту свое тело, он скорее женится на мне. Я ошиблась.
Он положил ладонь ей на плечо, и ее руки наконец затихли. Что бы она ни говорила, Шарли стала жертвой Роберта. Какая жалость, что женская чистота важнее, чем мужская, но таково главнейшее предписание общества.
Бэй начинал чувствовать его несправедливость. Десять лет назад волосы Шарли не были пронизаны серебристыми нитями. Она была полна надежд. Она действовала из ошибочной веры, из любви, направленной на недостойный объект, и вот куда ее это привело — к одинокой жизни старой девы. Шарли заслуживает лучшего. Много лучшего.
Она пожала плечами:
— В любом случае все это уже в прошлом. Я давно это пережила. — Коклюшки снова с головокружительной скоростью замелькали в ее руках.
Бэй гадал, сколько же лет ей понадобилось, чтобы перестать винить себя. То, что она считала себя, виноватой, нелепо. Он никогда не жалел о своих любовных приключениях, разве что с той испанской маркитанткой, которая расцарапала ему спину, как взбесившаяся пантера. Фразьер потом несколько недель смазывал царапины мазью, ворча, что женские ногти убьют майора скорее, чем штык. Фразьер никогда особенно не одобрял его похождения. Но если то, что говорит Шарли, правда, Фразьер сам сейчас ухаживает за одной из горничных. С ума сойти.
— Ты права. Нет смысла говорить о прошлом. Как насчет того, чтобы спланировать наше будущее?
Коклюшки выскользнули из пальцев Шарли.
— Ч-то ты имеешь в виду?
— Наш день. В такую погоду никуда не выйдешь. И, разрази меня гром, если я буду сидеть здесь целый день, наблюдая, как ты плетешь ярды кружева, каким бы завораживающим ни был этот процесс.
— Это мой заработок, Бэй. — Она подцепила нитку, которая выскользнула из узора.
— Теперь у тебя нет нужды в заработке. Ежемесячное пособие, которое я назначил тебе, прекрасно обеспечит тебя всем необходимым, останется еще и на благотворительность, и на всех бездомных кошек, которых ты захочешь приютить. Ты можешь вести праздную жизнь.
Ее нижняя губа выпятилась. Этот упрямый взгляд Бэй видел уже много раз, и он ему не нравился.
— Праздная жизнь не по мне.
— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?
— Я не создана для того, чтобы прожигать жизнь, как ты.
Бэй приложил руку к сердцу.
— Прожигать жизнь? Я смертельно оскорблен.
— Извини, если правда глаза колет. Чем ты занимаешься помимо развлечений?
Она смотрела на него так, как, бывало, смотрела его старая гувернантка, насуплено и неодобрительно.
— Я управляю своими капиталовложениями. И собираю картины.
Шарли фыркнула.
— Картины, которые служат опять же для того, чтобы принести тебе удовольствие.
Как она догадалась, что разглядывание обнаженных фигур на картинах возбуждает его? Бэй почувствовал, что краснеет.
— Ты забыла, что я десять лет провел на службе его величеству? В условиях, которые, уверяю тебя, были далеко не приятными.
— Не пытайся почить на лаврах. Что ты сделал в последнее время?
— Я… я… — Что же он делает? Ну, конечно же, посылает деньги в благотворительные ветеранские общества. Хотя, надо признаться, церковь посещает редко. Он добр к детям и животным, когда они встречаются на его пути. Не так уж много, но все же есть чем похвастаться.
— Чем ты хотел заниматься, когда был мальчиком? Помимо контрабанды.
Он хотел быть художником. Его карикатуры в школе были убийственно точными, пока один старшеклассник не возмутился своим изображением в виде быка и только доказал сходство, отколошматив Бэя. После этого Бэй спрятал все свои кисти и мелки и принялся зубрить латинские глаголы. Анна позировала ему, когда они поженились, но те карандашные наброски он давно уничтожил. До тех пор, пока Анжелика не настояла на потолочных фресках, он предпочитал восхищаться искусством, вместо того чтобы создавать его.
— Я покажу тебе. Оставайся здесь.
Перескакивая через две ступеньки, он помчался в свою комнату. В гардеробной стоял видавший виды сундук. Внутри обнаружились высохшие акварели, несколько пожелтевших альбомов для набросков и тупые цветные мелки. Бэй взял нож и заточил кончики, порезавшись при этом. Не слишком воодушевляющее начало для возобновления карьеры художника.
Он ненадолго заскочил в комнату Шарли и через несколько минут уже был внизу с альбомами под мышкой.
— Раздевайся, моя дорогая.
Шарлотта недоуменно взглянула на него. Он льстил себя надеждой, что она с нетерпением ждет повторения их утренней интерлюдии перед завтраком, но дело прежде всего.
— П-прямо здесь, в утренней комнате? — заикаясь, пробормотала она.
— Да, ибо здесь хороший свет, во всяком случае, то, что от него осталось из-за этого треклятого дождя.
— Наверняка ты уже знаешь наизусть, как я выгляжу.
— Действительно, знаю каждый прелестный дюйм. Твое тело восхитительно. И я хочу увековечить его.
Шарлотта, казалось, только сейчас заметила альбом.
— Ты хочешь нарисовать меня? — Это прозвучало так, словно он намеревался поджарить ее и скормить диким зверям.
— Не могу придумать более стоящего объекта. Ты дашь всем моим итальянкам сто очков вперед.
— Ты — художник? — В ее голосе прозвучали неприятные нотки сомнения.
— Помнишь потолок на Джейн-стрит? Всех тех ангелочков, облака и все прочее?
— Так это ты нарисовал?
Ее потрясение было воистину комичным. Впрочем, вряд ли это потому, что она считает его следующим Микеланджело.
—Сюжет выбирал не я, и исполнение так себе, признаю. Но у нас полно времени. Во всяком случае, есть двадцать девять дней. Я готов работать, пока не добьюсь полного сходства. Даже пририсую тебе крылья, если хочешь.
— Я определенно не ангел. — Она бросила плести кружево и встала. — Дай взглянуть на твои рисунки.
Бэй пожал плечами.
— Я уже сто лет не прикасался к ним, но бабушка их тщательно сохраняла. Считала, что я подаю надежды. — Он вручил ей старую коллекцию рисунков. Она улыбнулась, когда увидела первый — карандашный набросок его спаниеля Гомера. Быть может, Бэю следует подумать над тем, чтобы снова приобрести собаку? Собаки забавные, а если он собирается жить в этом огромном доме, хорошая компания ему не помешает.
Шарли осторожно переворачивала страницы.
— Она была права. Почему ты перестал рисовать?
— Полагаю, я перерос это. Когда был в армии, сослуживцы то и дело просили меня нарисовать то лошадь, то портрет, но свободного времени было не много.
