А я заставлю! (СИ) - Элла Александровна Савицкая
Осмотревшись, присаживаюсь на стоящий у ног, идеально белый пуфик.
Если уж идти на холод, то хотя бы не на голодный желудок. А то, что я вскоре туда отправлюсь это как пить дать. Не ночевать ведь он меня позвал, на самом — то деле. Просто спектакль в коридоре хотел скорее прекратить, вот и маску добродетеля на время надел.
Сладкий запах ванили щекочет мои рецепторы и вызывает громкое урчание в животе. Пахнет потрясающе.
— Ты прямо здесь есть собралась? — сверху прилетает вопрос, когда я отламываю кусочек и отправляю его в рот.
— Да. Здесь вполне удобно. Или боишься, что накрошу?
— Как накрошишь, так и уберешь за собой. Дай сюда.
Нагло отобрав у меня тарелку, это невоспитанный небрежно кивает на мою шубу.
— Раздевайся. Переночуешь у меня, а завтра чтобы духу твоего здесь не было.
Да ладно? Не сразу верю я.
— С чего это ты вдруг передумал? — недоверчиво сощуриваюсь, — Вспомнил о наличии совести?
— Скорее о здравом разуме. Не хочу потом связываться с полицией, если тебя где — то заметёт насмерть.
Да он просто эталон сочувствия.
— Тебе, видимо, чужая жизнь вообще ни капли не важна, да?
— Твоя жизнь — точно нет. Но если не хочешь оставаться, выход прямо за спиной. Уговаривать не стану.
Заломив в ожидании бровь, буравит меня взглядом.
Одна половина меня гордо фыркает, накапливая нелицеприятные выражения, чтобы расстрелять его самодовольную физиономию, а вторая отчаянно закрывает ей рот, напоминая о том, что гордость — это конечно, прекрасно, но не когда перед глазами маячит перспектива быть заметенной в сугробе.
Смирившись с мыслью, что заночевать в тепле будет всё же разумнее, демонстративно снимаю шубку, и вешаю её на рядом стоящую лакированную вешалку.
— Умное решение, — говорит так, словно он знал, что так и будет, а я только время его зря потратила.
Разворачивается и уходит в глубь квартиры.
По — детски показав его затылку язык, снимаю сапоги, отставляю их в уголок и ступаю на холодный пол.
— Сюда иди, — доносится в приказном тоне.
Кошмар. Похоже, его замашки начальника абьюзера распространяются и вне рабочих стен.
— Проходи, дорогая Злата, чувствуй себя как дома, — отзываюсь вежливым тоном, показывая, как на самом деле нужно разговаривать с гостями. Пусть и нежданными. — Конечно иду, Лев. Спасибо за гостеприимство, — продолжаю еще более сладко.
— Как дома — будешь чувствовать себя дома, — доносится мне в ответ.
Да нет… дома я себя как дома тоже не чувствую. Но этого ему знать не нужно.
Пока шагаю вперед, с интересом оглядываюсь по сторонам.
Квартира у него конечно, огромная.
Первое, что бросается в глаза — это мраморные полы, отливающие холодным блеском под приглушённым светом огромных размеров люстры. В углу сверкает чёрный лакированный шкаф.
Гостиная, куда я краем глаза заглядываю, пока направляюсь туда, куда ушел Лев, выглядит, как иллюстрация из дизайнерского журнала. Красивая, прямо-таки идеальная и…совершенно не предназначенная для жизни. Огромный диван угольно — чёрного цвета с идеально прямыми линиями растянулся вдоль стены, напротив него — плоский телевизор, встроенный в панель из серого камня.
На полу — пушистый ковёр графитового оттенка, который скорее напоминает облако дыма, чем уютную деталь интерьера. Я бы себе такой никогда не купила. Отдала бы предпочтение более яркому цвету, чтобы настроение поднималось, а не грохалось ниже плинтуса в таких темных цветах.
Книжных полок, фотографий или каких — либо личных деталей здесь вообще нет. Делаю вывод, живёт Лев, скорее всего, один. Не похоже, чтобы тут орудовала женская рука. Всё как — то слишком холодно.
Единственное, что притягивает взгляд, — это огромное окно во всю стену с видом на ночной город.
В груди восторженно вспыхивает при виде этой красоты. Забыв о том, куда направлялась, меняю маршрут и сворачиваю в гостиную. Подхожу ближе, и разве что не задыхаюсь от восторга. За стеклом бушует вьюга. Хлопья снега бросаются то вверх, то вниз, временами полностью затмевая огни города. Машины, которые кажутся игрушечными с высоты двадцать второго этажа, с трудом передвигаются по скользким дорогам.
Красиво, но страшно…
И вот туда бы я отправилась…
Неосознанно обхватываю себя руками. Меня точно замело бы, Марьяна была права. И мои Милашка со Светой и Димкой сильно бы горевали.
— Что ты здесь делаешь? — мужской голос обдает ледяной волной спину.
Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь. Лев стоит на входе в гостиную и сверлит меня недовольным взглядом.
Он переоделся. Теперь мужская грудь закрыта черной футболкой поло, а вместо пряжки и брюк — спортивные трико, слава Богу.
— Я засмотрелась.
Мужские губы искривляются в желчной усмешке.
— Нравится?
— Холодно, — честно признаюсь, имея в виду не только вид, но и всю его квартиру. На автомате поджимаю пальцы ног, потому что они натурально мерзнут. — Как ты вообще здесь живешь? Ощущение, что я в музее.
— А твоей сестре понравилось.
Этому я не удивляюсь. Сестра любительница хорошей жизни. Но удивляет меня другое.
— Карина была здесь?
— А то ты не знала⁈
Пожимаю плечами.
— Я вообще не догадывалась, что вы общаетесь.
— Ну да, — хмыкает так, словно не верит. — Иди ешь свой пирог.
Разворачивается и уходит.
А я пытаюсь понять откуда столько негатива.
Если Карина была здесь, значит они общаются? А если они общаются, то почему он говорил с ней по телефону таким тоном? Да и не только с ней, а и со мной тоже.
Вопросики…
5. Варвар
Перед тем, как отправиться следом за Львом, опускаю взгляд на свои замерзшие ноги и решаю, что с этим надо что-то сделать. Ходить по мраморному полу не слишком приятно, и к тому же вредно.
Выйдя в коридор, укладываю свой еле выживший чемодан на пол и достаю оттуда тапочки. Пушистые, теплые в виде оленьих мордочек с рожками и маленькими звоночками. Они практически мгновенно согревают мои оледеневшие ступни.
Блаженно застонав, теперь уже без страха заболеть или простудить яичники, отправляюсь на кухню. Интерьер здесь продолжает общее настроение в квартире. Стерильно белый гарнитур, мраморная барная стойка у окна, а по центру стеклянный стол.
Лев как раз стоит около него, вытаскивая что-то из пакета. Засмотревшись на мускулистые плечи, делаю несколько шагов вперед. Веселый перезвон от моих тапочек разлетается по большому пространству эхом. Я уже привыкла к музыкальному сопровождению своих шагов, поэтому не сразу понимаю почему мужчина вдруг застывает, опускает голову вниз и в шоке таращится на мои тапки.
— Это что за безвкусица? — издевательски заламывает бровь.
— Почему это безвкусица? — выдаю обиженно, — Это милые домашние тапочки,
