А я заставлю! (СИ) - Элла Александровна Савицкая
— Эльза-а-а.
Вздрогнув, оборачиваюсь, замечая, как в мою сторону несется та самая милая девочка из лифта.
— Вот, это тебе, — протягивает мне кусочек домашнего пирога на тарелочке.
— Оу… — теряюсь, потому что внутри меня кипит вулкан из злости и негодования, а это милое создание с двумя косичками буквально тушит его одним своим добрым детским взглядом, — это очень мило, спасибо тебе.
Забираю тарелку, не понимая, как поступить. Отказывать неправильно с моей стороны, но и кушать мне его негде. Прямо здесь, разве что, усевшись на чемодан.
— Вы извините, что потревожили, — следом подходит и мама, — Марьяна очень хотела угостить Эльзу.
Девушка переводит улыбающийся взгляд на Льва, но тут же округлив глаза, утыкается им в пол. Краснеет, как и я несколько секунд назад.
— Я, пожалуй, за тарелкой зайду завтра, — прокашливается, неуверенно поглядывая в его сторону. А ему, похоже, все равно. Даже застегнуться не посчитал нужным, продолжая отсвечивать своим голым торсом. И это при ребенке! — Или… могу принести еще кусочек? Одного вам, на двоих, должно быть, будет мало.
— Не надо, — жёстко останавливает её порыв Лев. — Эльза уже уходит.
— Как уходит? — с неверием выпучивает глаза девушка.
— Почему Эльза уходит? — дергает её за рукав Марьяна, — Она не будет наш пилог? Ты не будешь наш пилог? — обращает на меня свои ясные голубые глаза.
— Буду, — уверяю, кивая головой, как болванчик, лишь бы ребенок не расстроился.
— Там же метель жуткая. Вьюга еще сильнее стала, вы не видели? — ужасается девушка.
— Да ничего, — отмахиваюсь, испепеляя взглядом бессердечное чудовище в висящих на бедрах брюках.
Он, цокнув, заламывает бровь. Мол — смотри, не смотри, а отсюда будь добра, свали.
— Вам нельзя на улицу, вы что? Вы выгоняете её на такую погоду? — возмущается соседка, позабыв о неловкости.
— Я её сюда не звал, — отрезает Лев.
— А разве вы не к родственнику ехали? — девушка смотрит вопросительно теперь уже на меня.
Ответить я не успеваю, так как в нашу разношерстную компанию внезапно врывается еще один голос.
— Добрый вечер.
Несколько пар глаз тут же устремляются на покрытого снегом молодого парня. Снежинки плотным слоем облепили его ресницы, и это несмотря на то, что парню пришлось ехать на двадцать второй этаж. Они даже не успели растаять!
— У меня доставка в четыреста двадцать восьмую, — говорит, опуская на подбородок широкий шарф.
— Это сюда, — Лев достаёт из кармана брюк те самые купюры и протягивает парню. Тот, вынимая из громоздкого рюкзака пакет, несколько раз сильно кашляет.
— Еле добрался до вас.
Девушка тут же прикрывает носик малышке и оттягивает её подальше.
— Думал, уже отказаться, потому что ехать невозможно, но вы такие чаевые накинули, что не оставили мне выбора. Ну, и плюс мне по пути домой, — Вручив пакет Льву, забирает деньги и замечает в моих руках тарелку, — О, пирог, а у вас еще есть? Голодный, страх.
— Нет, — растерянно пожимаю плечами, — но могу поделиться.
— Я Эльзе дала, — возмущенно топает ножкой Марьяна. — Дяде не давала.
— Ну ладно — ладно, — хрипло смеётся он, — нет, так нет. Но если собрались идти на улицу, одевайтесь теплее.
— Угу, — мычу я.
— Эльза заболеет, — начинает хныкать малышка.
— Конечно, заболеет, — вторит ей мама, ритмично поглаживая ее по голове.
— Могу забрать Эльзу с собой, — подмигивает мне парень, — я на моцике. Куда тебе надо?
— Если бы я знала.
— Могу к себе, если некуда. Погреемся.
— Да нет уж, спасибо.
— Ну, как хочешь, тогда я погнал.
Парень поднимает свой огромный рюкзак, вскидывает его себе на плечи, обдав нас всех каплями растаявшего снега. Я вздрагиваю, а девочка начинает неожиданно заходиться в рыданиях.
— Я не хочу, чтобы Эльза уезжала. Она заболеет и умлет. А как же Анна? А Олаф? Они останутся одни.
— Эльзу не пустят на такой холод, правда? — во Льва вонзается взглядом мама ревущего ребенка.
— Умлёт, умлёт, её заметёт.
У меня в голове словно котелок с кашей начинает закипать от избытка голосов и мыслей. Хочется крикнуть всем — ТИХО! Дайте подумать куда мне податься, но я просто растерянно моргаю ресницами, в ярких красках представляя, как сейчас стану одним из сугробов на улице.
В коридоре усиливается детский плач.
Я совсем не понимаю кого успокаивать — их, или себя. У меня начинают дрожать руки от звона в ушах, и я едва не роняю тарелку.
Боковым зрением замечаю, как скулы Льва заостряются, ноздри расширяются, словно он сейчас начнет дышать огнем.
Он рывком вырывает у меня пирог.
— Зайди! — цедит сквозь плотно сжатые зубы.
— Что? — непонимающе таращусь на него.
— Я сказал зайди!
Взяв чемодан, нерешительно ступаю на порог.
— Всё, Эльза не заболеет и не умрёт. Все по домам. Живо! — рявкает, грохнув дверью так, что у меня, кажется, лопаются барабанные перепонки.
4. Вопросики
— Сейчас они разойдутся, и я уйду, — гордо встречаюсь взглядом с нависающим надо мной Львом.
Он так и стоит, в одной руке держа тарелку с пирогом, а в другой пакет с доставленной едой.
В стальных глазах раздражение, скулы напряжены. Если бы мог, он, наверное, удавил бы меня. Хотя тут вопрос спорный. Я тоже сейчас не полыхаю к нему положительными эмоциями и дала бы достойный отпор.
Между нами расстояние в каких — то пару сантиметров, а я только сейчас вспоминаю, что он наполовину раздет.
Взгляд невольно падает в область крепкой мужской шеи, и я сглатываю. Находясь глазами на уровне острого кадыка, чувствую, как резко становится неловко. Шок после шума в коридоре отпускает, и мои органы чувств начинают жить своей обычной жизнью. Я тут же улавливаю нотки довольно тяжелого парфюма, замечаю, что широкая мужская грудь покрыта жесткой порослью темных волос, уходящих вниз. Туда, куда я не осмеливаюсь посмотреть, потому… просто потому, что мне это не интересно. И косые мышцы живота, прячущиеся под брюками, тоже не вызывают никакого любопытства. Абсолютно никакого!
Чувствую, как кожу лица начинает печь, и молниеносно возвращаю взгляд обратно на шею. Сердце колотится, хочется отхлестать себя по щекам.
Соберись, Злата. Ты не из тех, кто смущается от вида мужской груди, правда же?
На самом деле, не правда.
От того, как близко он стоит, мне становится по — настоящему душно.
— Ты планируешь здесь стоять до утра? — холодный голос Льва рывком возвращает меня к реальности.
Вскидываю подбородок, вспоминая кого именно так бесцеремонно разглядывала, и сама себе удивляюсь.
— Нет. Дай мне пять минут. Только съем вот это, —
