Эллис Детли - В плену страсти

— И какова же эта разница?

— Шестнадцать лет, ни больше ни меньше!

Бетани тихонько присвистнула.

— И впрямь изрядная, но отнюдь не катастрофическая, — заметила секретарша, вспоминая колонку светских сплетен в газетах и истории про голливудских звезд и младших представителей королевских семейств Европы.

— Да вы подумайте хорошенько! — раздраженно фыркнул Герберт. — Даньелл еще под стол пешком ходила, а я уже учился на первом курсе! Отличная вышла бы парочка, нечего сказать! Вы, небось, воображаете, что всякий раз, когда я приезжал на каникулы, мы с нею усаживались рядышком и обсуждали достоинства и недостатки любимых сортов шоколада и мороженого!

Бетани собралась было запротестовать: с какой еще стати босс решил, что может безнаказанно вымещать на ней дурное настроение, но тут же прикусила язык. Герберт Хендерсон, обычно такой скрытный во всем, что касается его личной жизни, тут вдруг разоткровенничался. И с кем? С собственной секретаршей! Тут не обижаться нужно, а чувствовать себя польщенной.

— Разумеется, я так не думаю, — невозмутимо отозвалась Бетани.

Ее сдержанность благоприятно подействовала на собеседника. Слегка поостыв, тот водрузил пресс-папье на пухлую стопку бумаг.

— Как бы то ни было, когда ей исполнилось пятнадцать, мне уже стукнуло тридцать один.

— И по мере того как вы оба взрослели, разница в возрасте уже не столь ощутимо давала о себе знать? — задумчиво предположила Бетани.

— Даньелл, очевидно, именно так и считала, — устало вздохнул Герберт.

— И что же?.. — Бетани тщательно подбирала слова. — Девушка ни с того ни с сего вдруг взяла и решила, что влюблена в вас… Или что-то произошло?

Герберт опустил ресницы. Теперь в его взгляде невозможно было ничего прочесть.

— Что вы имеете в виду?

— Ну…

— Хотите сказать, я за ней ухлестывал?

— Нет, конечно! — дипломатично запротестовала Бетани. — Ну, не то чтобы намеренно…

Встретив вопрошающий взгляд секретарши, Герберт яростно сжал кулаки. И в ту же секунду осознал, что, возможно, часть вины и впрямь лежит на нем. Быть того не могло, чтобы увлечение столь пылкое родилось на пустом месте! Герберт напряг память — и решительно покачал головой.

— Нет. Я не делал ничего такого, что дало бы пищу для неправильного толкования.

— А вы не припомните, когда легкое увлечение девушки переросло в одержимость?

Мистер Хендерсон сосредоточенно свел брови. Когда же в самом деле любовные грезы девочки-школьницы вырвались из-под контроля?

— Я подарил Даньелл жемчужное ожерелье в день ее шестнадцатилетия, — медленно протянул он. — А вскоре после этого все и началось.

Значит, речь шла не о пустом капризе. Неразделенная любовь, которая длится больше года, — это уже серьезно!

— Опишите ожерелье, — попросила Бетани, наслаждаясь ролью Шерлока Холмса.

— Ну, розовый жемчуг, довольно крупный, — рассказывал Герберт, вспоминая, что купил украшение по настоянию матери и подарок обошелся ему куда дороже запланированной суммы, если уж говорить начистоту. Он вспомнил взгляд Даньелл, устремленный на него, когда вручил изящный, бархатным футляр. В миндалевидных глазах вспыхнуло потрясенное изумление, а в следующий миг — пылкая благодарность, и девушка обняла его так крепко, что ему пришлось мягко высвободиться. — Очень милая вещица, если на то пошло.

— Ну так вот вам и причина! — воскликнула Бетани. — Вы ввели девушку в заблуждение!

— Это еще как? — изогнул бровь Герберт.

— Женщины воспринимают ювелирные украшения несколько иначе, чем мужчины, — объяснила секретарша. — Очевидно, вы хотели сделать памятный подарок в честь знаменательной даты, хорошенький сувенир от друга…

— Именно!

— А женщины считают, что камни и украшения заключают в себе особый, тайный смысл. — Глаза Бетани затуманились, когда она вспомнила, как впервые застегнула на своей шее нитку жемчуга. Впрочем, возможно, это потому, что ожерелье принадлежало матери… — С чего вам вообще взбрело в голову покупать именно жемчуг?

Герберт неуютно заерзал в кресле. Всесильный босс впервые осознал, что им пытались манипулировать — очень тонко, ненавязчиво, на удивление искусно. И как это он раньше не усмотрел прямой связи между двумя событиями!

— Мне матушка посоветовала.

— Понятно, — кивнула Бетани. — Вашей маме Даньелл явно нравится.

— Да, она ее одобряет, — задумчиво ответил Герберт, снова и снова проигрывая в голове ситуацию. — Значит, Даньелл решила, что влюблена в меня, только потому, что я купил ей на шестнадцатилетие дорогое украшение?

— На этот вопрос ответить можете только вы, — сказала Бетани.

— Ну, и что мне теперь прикажете делать?

— Заставьте девушку разлюбить вас.

— Но как?

Бетани не стала говорить, что, если бы Герберт проводил с Даньелл больше времени, любовь девушки растаяла бы, как снег под весенним солнцем.

— А что вы предпринимали до сих пор? — полюбопытствовала она. — Ну, чтобы охладить ее пыл?

— В последнюю нашу встречу я мягко объяснил Даньелл, что разница в возрасте между нами слишком велика.

— О Боже! — всплеснула руками Бетани. — А получше ничего не придумали?

— Что такое?

— Из ваших слов следовало, что возраст — единственная преграда, вас разделяющая, — услужливо пояснила секретарша. — А что еще вы натворили?

— Я не подхожу к телефону, если она звонит, — дескать, меня нет дома. И на письма ее не отвечаю. — Герберт неотрывно созерцал пресс-папье, словно невесть какую драгоценность. — Во-первых, я не знаю, о чем с ней говорить. А во-вторых, письма ее раз от разу становятся все… — Он помолчал и неохотно докончил: — Все откровеннее.

— Чем больше вы ее игнорируете, тем отчаяннее она становится, — размышляла вслух Бетани. — Кроме того, бедняжка наверняка панически боится утратить вашу дружбу. Нет, так вы ничего не добьетесь.

— Ну а что бы вы предложили? — осведомился Герберт.

Бетани глядела на собеседника, борясь с искушением заявить, что предлагать выход не ее дело. Но тут она вспомнила печальный голос Даньелл, представила себя на месте девушки — и сей же миг Бетани захлестнула горячая волна жалости и сочувствия. Где-то она читала, что всепоглощающая любовь зачастую переходит в невроз одержимости и может подчинить себе всю жизнь несчастной воздыхательницы, разрушить будущее, отравить настоящее…

— Есть один способ, — задумчиво произнесла Бетани. — Но вам он покажется жестоким.

— Что за способ? — подозрительно осведомился Герберт.