Эйлин Драйер - Спасительная любовь

— А я всегда отказывалась. И я не изменилась.

— Нет, Лив, — сказал он. — Не всегда.

Ей пришлось сглотнуть, потому что к горлу опять подступила тошнота. Он вздохнул:

— О, Лив. Когда вы поймете, что я не отступлю?

Она видела, что он опасен, и знала: какую бы заботу он ни проявлял на словах, на самом деле он рисовал ее в своем воображении нагой и беспомощной, в полной своей власти. И ему никогда не приходило в голову подумать, по какому праву.

Нет. Она не опустится до этого. Никогда. Не с этим человеком, который разрушил ее жизнь словно играючи. Она была в безопасности три года. И будет снова.

Если сумеет выйти за дверь.

Он опередил ее. Прежде чем она смогла сдвинуться с места, он схватил ее за руки. Оливия вырывалась, впадая в панику. Она не может позволить ему это. Она не может уступить после всего того, что он ей сделал. И Джорджи, и Джейми.

— Пустите меня!

— Или что? — спросил он, наклоняясь ниже. — Вы закричите?

Она открыла рот, чтобы сделать это, как дверь снова распахнулась, толкнув его к ней. Чтобы не потерять равновесие, он ухватился за нее. Она двинула его коленом в пах.

Джервейс взвыл и, скорчившись, повалился на пол. Оливия схватила свои пожитки и ринулась к двери. Но выход оказался заблокированным. В дверном проеме стояла леди Кейт.

Оливия остолбенела. Она не верила своим глазам. Поморгала, ожидая, что герцогиня исчезнет. Каким образом леди Кейт могла оказаться здесь?

Герцогиня шагнула внутрь, как если бы это был утренний визит, и закрыла дверь. Оливия молчала, не в силах заговорить.

— О Боже, Джервейс, — негромко сказала леди Кейт, заметив скорчившуюся фигуру с зажатыми между ног руками. — А я-то думала, вы обходительный кавалер. Если это лучшее, что вы умеете, тогда, возможно, вам полезны такие уроки.

— Это… вышло случайно, — простонал он, все еще не в силах разогнуться.

Она безмятежно улыбнулась:

— Ничего другого я и не думала.

Герцогиня повернулась к Оливии, которая не двигалась с места, прижимая к груди свои жалкие пожитки.

— Как замечательно, что у нас есть определенное преимущество перед ними, — сказала она с заговорщической ухмылкой. — Мне понравилось, что вы не слишком благонравны, если решились на такой поступок.

— Ваша светлость…

— Оливия, разве мы не вместе стояли за столом, на котором ампутировали руки-ноги? Называйте меня просто Кейт.

Оливия все еще не могла прийти в себя и не знала, что сказать. Все, что она знала, — ей надо выбраться отсюда.

Джервейс все еще корчился от боли, но он быстро придет в себя. А перед ней стояла герцогиня, как ангел, явившийся по воле божества, в пышном кашемировом платье цвета одеяния епископа; по ее безупречному виду никак нельзя было догадаться, что днем раньше через ее руки прошли самые тяжелые раненые и что она приехала в сильнейшую грозу.

Силы покидали Оливию, она чувствовала, что из нее вот-вот может вырваться безумный смех. Решится ли она попросить герцогиню о помощи? Посмеет ли подвергнуть риску эту удивительную женщину?

— Простите, — сказала она, чувствуя, что ее голос выдает панику. — Не могли бы вы?.. Я хочу сказать, ну, я должна как можно скорее выбраться отсюда. Видите ли, моя покровительница, миссис…

— Боттомли, — кивнула герцогиня, осторожно стряхивая капли воды со своей юбки. — Да, я слышала, что она сбежала. Бросив вас на произвол судьбы, так?

— Боюсь, именно так. Я подумала, что могла бы взять свои вещи в госпиталь. Позже я смогу найти новое место, когда все… когда…

— Когда мы будем знать, на каком языке нам предстоит говорить — на английском или французском, — кивнув, закончила леди Кейт. — Ну, вам не стоит волноваться. У вас уже есть место. Как ни странно, мне нужна компаньонка. Ужасно, когда надо самой ходить за шалью. Это ниже достоинства герцогини, как вы думаете?

Оливия широко открыла рот, как вытащенная из воды рыба.

— А как же леди Беатрис?

Леди Кейт погладила ее, как ребенка.

— О нет. Леди Би не компаньонка. Она моя самая близкая подруга. Мне нужен кто-то, кто следил бы за порядком в доме, порядка пока в нем не хватает. — Бросив взгляд на Джервейса, которому не без труда удалось выпрямиться, она взяла Оливию за руку и развернула к двери. — Разумеется, нам надо поспешить. У вас будет много дел. За чем-то сходить, что-то принести, сказать что-нибудь лестное…

— Леди Кейт, не хотелось бы вас огорчать, — решительно запротестовал Джервейс. — Вы не знаете, кто она на самом деле.

Сердце Оливии куда-то провалилось. Вот оно, это случилось.

Но леди Кейт была явно настроена против него.

— Дорогой Джервейс, вы наверняка знаете, что, обожая сплетни, я мало им верю.

— Но вам следует знать…

Герцогиня смерила его взглядом.

— Нет. Не думаю, что мне следует знать. Я ничего не хочу узнавать от вас, особенно если это нечто неприятное. Вы замараете ваш прекрасный боттичеллиевский рот. Нет, я хочу, чтобы вы предоставили все это мне.

Она забрала у Оливии картонку.

— Оливия, нам пора. Карета ждет, и у нас мало времени. В моем доме несколько раненых, они нуждаются в уходе.

Оливии следовало запротестовать. Ей следовало бы оградить свою новую подругу от неловкости — ведь когда всплывет правда, ей придется прогнать Оливию, поскольку другого выхода не будет. Разочарование, которое она уловила в потемневших глазах Джервейса, определило ее решение. Она не может рисковать, немедленно выложив правду, даже чтобы защитить леди Кейт. Даже чтобы спасти собственную душу.

— Спасибо, леди Кейт, — сказала она, быстро присев, но не выпустив из рук сумку. — Я очень благодарна вам.

Леди Кейт сверкнула улыбкой.

— Я не уверена, что вы будете благодарить, когда увидите, что творится в моем доме. Но это ваше решение, Оливия. Назад пути нет.

С этими словами она открыла дверь, в которую ворвались ветер и дождь. За дверью ждал лакей с открытым зонтом. Леди Кейт прошествовала за ним и подвела Оливию к открытой двери сверкающей берлинской лазурью кареты с ромбическими гербами, запряженной скорее всего последними двумя лошадьми, оставшимися в Брюсселе. Большой дробовик, который Оливия заметила на коленях у лакея, для чего-нибудь да предназначался.

Оливия готова была откинуться на мягкие подушки кремовой кожи, как что-то за окном привлекло ее внимание. Возле дверей пансиона кого-то поджидал еще один человек, которого не удавалось рассмотреть за зонтом. Что в нем привлекло ее взгляд? — недоумевала она.

Дверь пансиона открылась, Джервейс с поднятым зонтом подошел к ожидающему его на ступеньках человеку. Оливия увидела лицо второго человека.