Жаклин Бэрд - Опаленная судьбой
Девушка отвела взгляд в сторону, ее щеки покрылись легким румянцем.
— Как много она платила тебе за молчание?
— Она никогда не платила мне! — возмутилась Хелен. — Я любила. Делию, она была моей лучшей подругой. — Девушка уронила голову на руки, скрывая слезы. — Я бы сделала ради нее всё, потому что она вступалась за меня. Я не жила в пансионе, и это отдаляло меня от класса, к тому же я была на два года старше остальных.
Леон наклонил голову набок. Хелен оказалась не так молода, как он думал, зато она красива, что было бы не в его пользу, окажись они в суде.
Он вспомнил понимающую улыбку женщины-портье в отеле, когда он уточнял адрес мисс Хейвуд.
— Вы, должно быть, очень хороший друг Хелен и Николаса. — После того как Леон увидел ее и ребенка, он понял, о чем подумала женщина-портье.
Не замечая рассеянности собеседника, Хелен продолжала говорить:
— Я носила очки, и несложно догадаться, что класс травил меня, но Делия встала на мою сторону, и они перестали смеяться надо мной. — Девушка подняла голову, фиалковые глаза вызывающе сверкнули. — Мы стали верными подругами. Я все бы сделала ради нее, а она ради меня.
— Возможно, но теперь ты никогда этого не узнаешь, — саркастически хмыкнул Леон.
В первый год жизни Николаса она еще настаивала на том, чтобы Делия рассказала семье о ребенке, но время шло, и она становилась менее напористой.
— Пасха в Греции должна была пройти хорошо, никто ничего не заметил бы. Твой отец витал в облаках, потому что ожидал появления внука... твоего сына в августе. Как она могла, даже если бы и хотела, сказать, испортив всем радость, что ее собственный ребенок родится немного раньше? — Хелен почти процитировала слова подруги. — К тому же она не хотела, чтобы ее собственный ребенок рос в семье тирана, обвинявшего ее в смерти матери. — Голова Леона дернулась, но Хелен продолжала: — Она и тебя ненавидела после того, как ты согласился отправить ее в закрытую школу.
— И, конечно, ты была с ней солидарна, — его рот зловеще изогнулся.
— Нет, — горячо возразила Хелен. — Я сказала ей... — девушка запнулась, вспомнив о смерти деда.
— Верится с трудом, — цинично усмехнулся Леон.
— Ты не прав, я согласилась помочь ей до Пасхи, но затем... похороны дедушки... — Хелен развела руками.
— Сожалею. Не стоит спорить, — сдался Леон. — Нам нужно обсудить будущее ребенка, оставшегося без родителей. — Он пристально вгляделся в ее бледное лицо. — Я так понимаю, отец тебе неизвестен. Как случилось, что ты не знаешь имени отца?
— Делия сказала, что он погиб при крушении поезда в лондонском метро, — Хелен с сожалением пожала плечами.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Делия показывала вырезки из газет.
— Ладно. — Она не назвала имени, и он решил, что девушка его действительно не знает. Хелен Хейвуд не умела врать, она краснела и смущенно прятала глаза. — Тогда нечего бояться, что нас смогут шантажировать ребенком. Остаемся только мы.
— Минутку, — встрепенулась Хелен. — Тебе следует знать, что, когда Николас родился, Делия сделала меня его попечительницей, пока ему не исполнится двадцать один. Оправданная предусмотрительность на случай хирургического вмешательства, и у меня есть документ. — Хелен снова почувствовала вину за присвоение ребенка, но она не собиралась отдавать его без борьбы.
— Не сомневаюсь, — заметил он. — Перед прибытием сюда я навестил одного лондонского юриста, некого мистера Смита. В его ведении находилось завещание сестры. Она кое-что оставила тебе, теперь мы с тобой объединены деньгами Николаса. Я думал, ты знаешь. — От удивления Хелен забыла закрыть рот. — Не смотри так... ты самая высокооплачиваемая няня в мире.
От неожиданных новостей у девушки закружилась голова.
— Делия оставила мне деньги? — она вытаращила глаза. — Я не знала. Они мне не нужны. Я люблю Николаса и согласилась опекать его, чтобы помочь Делии, а не из-за денег.
Глаза Леона сузились; он видел в Хелен охотницу за деньгами, пусть нежную и любящую. Если растревожить ее, то в гневе она совершит глупость и выдаст свои истинные цели. По завещанию он контролировал деньги Николаса, имел право приумножать их, но не мог и цента снять со счета. Хелен становилась полной хозяйкой состояния младшего Аристидеса до его совершеннолетия.
— Сейчас важно одно — счастье Николаса, — протянул Леон.
— Думаешь, я этого не знаю? — вскрикнула она. — Я забочусь о нем с рождения и люблю его как собственное дитя,
— Прекрасно. — Он беспечно отвернулся от ее гневно сверкающих глаз. — Тогда ты не станешь возражать, если Николас вернется со мной в Грецию.
— Как? — опешила Хелен. — Ты не можешь выдергивать его из привычной обстановки.
— Пришло ему время познакомиться со своим настоящим домом. Николас — грек, он быстро адаптируется к новым условиям. Ему понравится на вилле, там большой штат слуг, готовых выполнить любое его желание. Солнечный климат ему придется по душе, в Англии всегда тоскливо от дождей и тумана. Он — Аристидес и получит лучшее образование и займет свое место в нашей банковской империи. — Леон бросил на Хелен высокомерный взгляд. — Ты заявила, что не желаешь денег Делии. Я поговорил с портье отеля, где снял номер, и узнал, что ты работаешь половину рабочего дня в детской комнате. Вряд ли это приносит тебе большие деньги, — усмехнулся он. — Что ты можешь предложить Николасу?
Она не собиралась обсуждать денежные проблемы с человеком, которого плохо знала и который явно указывал ей на свое превосходство в отношении финансов.
— Деньги — еще не все. Я люблю Николаса.... Это чувство, которое при всем твоем богатстве тебе не ведомо. — Наконец-то и ей удалось уколоть его.
— Кстати, возвращаясь к Делии, тебе не следует верить всему тому, что ты от нее слышала.
— Твоя женитьба была частью сделки, я верю словам Делии. Какой пример ты можешь подать мальчику?
— Реалистичного отношения к жизни. — Леон поднялся и подошел к стулу, на котором она сидела. — Не сказку о любви и независимости, которой ты и моя сестра пичкали бы его. — Он схватил девушку за подбородок и заглянул ей в глаза. — Посмотри, куда любовь и независимость завели Делию, и скажи, что я не прав.
Хелен не могла найти нужных слов, ее руки сжались в кулаки от бессилия. Его сестра мертва, и попирать ее память — настоящая низость.
— О! Вот твой рецепт счастья — ты не сумел сберечь жену и ребенка, — выпалила Хелен. — По крайней мере со мной жизнь Николаса в безопасности, а ты самый отвратительный человек, с кем сводила меня судьба. Я бы тебе даже рыбку не доверила.
Он крепче сжал ее подбородок, она уже приготовилась получить удар в челюсть и зажмурилась. В душе Хелен понимала, что перешла грань дозволенного, комментируя чужую личную жизнь. Если она хочет сохранить Николаса, нужно подружиться с его дядей.
