Ява - Владимир Войновский
Досматривали альбом в полной тишине. На Валерку фотографии и особенно рассказ Николаенко произвели огромное впечатление. Странно, но его воображение рисовало ясную картину происходящего там, в Афганистане, с теми ребятами, которых он видел на фотографиях. В этот год советские войска покинули территорию дружественной республики, но ещё на десятки лет застыла в человеческих сердцах боль, вызванная смертью родных, близких и товарищей по оружию.
До конца наряда Валерка был под впечатлением увиденного и услышанного. Распрощавшись с Николаенко, он в составе наряда вернулся в роту. В такие минуты в голове крутилась строка из обязанностей солдата «Солдат должен соблюдать личную и общественную гигиену». Зная Устав, можно грамотно мотивировать цель и достигать желаемого результата. Валерка легко уговорил прапорщика, ответственного за баню, в необходимости проведения личной гигиены путём помывки всего тела, от которого несло запахами столовой, помноженными на пот.
Собрав всех, кто нёс суточный наряд первой роты, Валерка построил их в колонну по три и, перемещаясь тихо и, по возможности, незаметно, привёл в баню. Блаженство. Кто не испытывал такого, тот не поймёт всей прелести этого слова. После бани ребята облачились в свежевыстиранное нижнее белье, в повседневную форму и, наведя порядок, пошли в роту.
Год службы говорил сам за себя. Валерка очень быстро приготовился к завтрашнему утреннему осмотру и сидел в ленинской комнате. Он читал подшивку журналов «Советский воин».
— Ява. Иди сюда, — от чтения его оторвал парнишка из второго взвода.
— Отстань.
— Да иди скорее. Тебя зовут.
— Сейчас дочитаю. Тут немножко осталось. Про выживание коммандос рассказ читаю.
— Со своими коммандос ты всё на свете профукаешь. Ну, давай быстрее. Ждать не будут.
— Кто ждать не будет?
— Да Слон тебя зовёт.
Слон — это кличка «дембеля», водителя первого взвода. Можно было пренебречь, но что-то остановило Валерку. Он встал, заложил фантиком от ириски нужную страничку журнала и вышел в казарменный проход.
— Ну, и где он меня ждёт? Чего суету наводишь?
— В каптерке они тебя ждут.
«Они», интересно. Нет, действительно, Валерке стало интересно. Он был слегка заинтригован. Открыл дверь в каптерку и заглянул.
— О, Ява! Ну, сколько можно ждать. Заходи, — в каптерке было четверо «дембелей». Они смотрели на Валерку, как-то странно улыбаясь, в предвкушении чего-то. А чего?
— Дверь закрой на ключ и проходи к нам, — это уже дружески попросил Слон.
— Ну, солдат. Сколько служишь? Как служишь? Есть ли жалобы? Недуги? Может, есть к кому потуги? Или други? Аль подруги? — начал нести околесицу Бодя, когда Валерка приблизился к «дембелям». — Во-о-о-от, вопросов накопилось. Есть вопрос, ответа нет.
Валеркина грудная клетка поймала первый удар кулаком. С лица слетела улыбка. Удары сыпались и сыпались. Он уворачивался, как только мог в этом узком помещеньице. В голове крутилось только «За что? Да когда же это закончится? А? Я им. Вот уроды».
— А-а-а-а!!! — Валерка начал отчаянно махать руками и ногами.
— У, бля… Больно!
— Ява, ты что, ошалел?
— Всё, хана. У меня в штанах яичница. Прекращай заготовками размахивать.
— Ява, тебя что, не предупредили?
— О чём? — Валерка застыл, тяжело дыша.
— Тебя же на торжественное мероприятие пригласили.
— Нормально. Это что, торжественное избивание или официальная часть завершена? — недоумевал Валерка.
— Ты кого за ним посылал? — обратился Бодя к Слону.
— А ты чё, не видел? Я его угандошу, падлу.
— Ребята, вы хоть толком объясните, — попросил Валерка.
— «Расстёгивать» мы тебя позвали. Чего зенки вылупил. Мать твою, — Слон слегка выпрямился, но руки держал в районе паха. — Убил бы.
— А-а-а! — наконец-то понял Яванский. — Ну, простите тогда.
— Про-о-сти-и-ите! — передразнил его Петля. — Становись к окну передом, а к нам задом, и чуть-чуть пригнись. Да зажми хозяйство между ног, а то… Мало ли что.
— Это ещё зачем?
— Будешь задавать вопросы — останешься до конца службы «застёгнутым».
Каждый из присутствовавших «дембелей» съездил по Валеркиной заднице бляхой солдатского ремня. От боли казалось, что кожа лопается, как земля от засухи. Но, что поделаешь ритуал, есть ритуал. В завершение «торжественной» части, под радостные возгласы и бурные овации присутствующих, Слон разорвал воротник Валеркиной гимнастерки, да так что составляющие крючка разлетелись в разные стороны, а подворотничок повис на ниточке.
«Перешли к выступлениям в прениях». Каждый изо всех сил пожимал Валеркину руку и говорил «напутственные» слова.
— Спасибо, — просто сказал Валерка. — Только объясните, зачем терпеть столько боли, чтобы сорвать крючок?
— Это чтобы ты шибко не зазнавался и без надобности никого не бил, помня свою боль, — пофилософствовал Бодя.
— Коротко и ясно.
— Краткость сестра таланта. О! — заметил Петля. — Приглашаю всех к столу. Так сказать, начинается банкетная часть нашего мероприятия.
Немножко выпили, слегка закусили. Особой радости и торжественности Валерка не ощущал. Наверное, из-за того, что всё произошло неожиданно и как-то быстро. Только чуточку с плеч спал какой-то невидимый груз. Нет, легко не стало, но и тяжести не ощущалось.
Началась совершенно новая армейская жизнь. Валерка внутри не был подлым и мстительным. Он не особо пользовался своим нынешним положением. Не орал на молодых и тем более не применял к ним физической расправы. Мог высмеять тот или иной недостаток, но не более. Помня свою боль, он не хотел причинять её другим, пусть порой наглым, но всё-таки людям. Людям много слабее его. Однако надо отметить, чего греха таить, ему нравилась «новая» жизнь. И без этого к нему относились с уважением, а сейчас. Возможно, это ошибочное мнение, но…
Глава 45
Перед дальней дорогой
— Рядовой Яванский! К командиру роты!
— Товарищ капитан, рядовой Яванский по вашему приказанию прибыл.
В канцелярии кроме командира роты и замполита находился зампотех части.
— Ну что, сынок, соскучился по дальним поездкам? — спросил зампотех.
— Немножко…
— Не юли, не красит, — засмеялся полковник. — Я, таких как ты, за годы службы знаешь сколь видел? Отвечай прямо, без утайки.
— Так точно!
— Что так точно? — переспросил зампотех.
— Очень сильно соскучился.
— Ну вот. Правда красит человека. Присаживайся, разговор есть. Да не робей. Старший офицер приказал.
Валерка не шелохнулся, смотря на капитана. Лицо офицера расплылось в улыбке.
— Присаживайся, — разрешил командир роты.
— Ну, у тебя, Горбунков, и порядки. Так вот, сынок, — полковник повернулся к сидящему солдату, — есть у нас на тебя виды. Не дергайся, не о том думаешь. Знаем мы твой нрав и характер. Это с замполитами дергайся, — полковник искоса посмотрел на Марчука, — а со мной это не требуется. Я боевой офицер. Я Родине служу, а
