Дороти Иден - Винтервуд

Он едва владел собой и с трудом заставил себя подобающим образом следовать за ней, когда они покидали ресторан. Как видно, ему хотелось бы идти быстрым возбужденным шагом. Все его существо было переполнено сильнейшим чувством. На лестнице он сказал, что проводит ее до ее комнаты, а затем выйдет пройтись перед сном.

— И порвите это платье в клочья, мисс Херст, или отдайте его бедным. Вы совершенно правильно делаете, что не надеваете его. Хотя не думайте, что я лю... восхищаюсь вами меньше в поплиновом или каком-либо ином одеянии, которое вы именуете подходящим.

«Люблю?» Она ухватилась за это запретное слово и повернулась так резко, что споткнулась. И в тот же миг очутилась в его объятиях. Поцелуй был неминуем. Казалось, никакая сила на земле не могла помешать их губам соединиться.

Но это длилось всего лишь миг.

Он отстранил ее от себя, больно сдавив пальцами ее плечи.

— Не заставляйте меня произнести эти слова, мисс Херст, ибо они навеки станут преградой между нами.

— Лавиния, — сказала она словно в полусне. — Мое имя Лавиния.

Он уронил руки!

— Вот на что мы обречены, Лавиния. Поцелуи на лестнице. Вы способны это перенести? Вас могут удовлетворить такие мелочи, как пребывание в одной комнате, еда за одним столом, обмен формальными «здравствуйте» и «до свидания»? Потому что иного нам не дано. Вы можете выдержать, что никогда больше мы не сможем говорить так, как сейчас? Никогда не сможем обнять друг друга?

— Да, — твердо вымолвила она. — Это не оттолкнет вас?

— Должно было бы. Но нет, не оттолкнет.

— И я даже не могу ничего вам объяснить, рассказать о своем браке. — Глаза его потемнели от страдания.

Изо всех сил она старалась удержать себя, чтобы в порыве нежности не сжать его лицо своими ладонями и не сказать: ничто не имеет значения, пока они вместе.

— В ваших глазах счастливое сияние, — сказал он.

— Вы сами мне говорили, что надо встречать каждый день таким, каков он есть.

— Да, говорил. И еще я говорил, что мы будем всячески использовать вас — я, Шарлотта, Флора и даже сам Винтервуд. Вы ведь понимали, что я не только ради Флоры просил вас остаться.

— Может, потому я и чувствую себя такой счастливой.

— Хотя вы знаете, что мы никогда больше не должны вести подобных разговоров?

— Несмотря ни на что.

— Это безумие, — пробормотал он. — Когда Флора нова начнет ходить... Вы должны подумать о собственном будущем. Не о моих эгоистичных интересах.

Она все-таки рискнула всего лишь на секунду дотронуться до его лица.

— У меня такое ощущение, словно я набралась громадного мужества, — сказала она.

Глава шестнадцатая

Барьеры, разделявшие их, были слишком велики, почти непреодолимы.

Она сказала, что ей достаточно находиться под одной с ним крышей, и в настоящий момент так оно и было. Но ей было ясно, что она не сможет вечно довольствоваться крохами, рано или поздно ее страсть восстанет против этого. И что тогда? Шарлотта сказала, что ее окружает аура беды. Что произойдет после Рождества, когда Джонатан потребует от нее окончательного ответа? Ей казалось несомненным, что ее счастье продлится не более нескольких недель. Она постарается взять все, что можно, от каждой отпущенной ей минуты. Если бы удалось снова поставить Флору на ноги, это было бы успехом, перекрывающим по своему значению всю ту боль, на которую оказались бы обречены они с Дэниелом.

Неизвестно, была ли в том виновна Лавиния или нет, но после возвращения небольшой экспедиции из Лондона в Винтервуд случилась новая беда. На этот раз пострадала Элиза. Среди ее пожитков была обнаружена одна из бриллиантовых брошей, принадлежавших леди Тэймсон. Она была приколота с изнанки к одной из фланелевых юбок Элизы, сама юбка скручена в трубочку и засунута в дальний конец ящика комода. Уже сам способ сокрытия говорил о виновности того, кто это сделал. Элиза явно украла брошь.

Элиза страстно клялась, что она этого не делала и что леди Тэймсон подарила ей брошь.

— Она хотела, чтобы эта вещь осталась у меня, мадам, — заявила она Шарлотте. Некрасивое лицо пожилой женщины горело от волнения и негодования. Она прожила в прислугах долгую безупречную жизнь, и ее никогда еще никто не называл воровкой. — Она сказала, что я была добра к ней и умоляла принять брошь. Это был подарок на память. Я не хотела брать, мадам. Клянусь, я говорю правду, но она ужасно расстроилась бы, если бы я не согласилась.

Лицо Шарлотты было холодным и неумолимым.

— Думаю, что и мисс Херст получила брошку. Так, мисс Херст? В благодарность за то, что помогли моей тетке составить это постыдное завещание?

Лицо Лавинии вспыхнуло.

— Разумеется, ничего я от нее не получала. Здесь речи не могло быть о каком-либо подкупе.

— В таком случае что означал подарок, преподнесенный Элизе? Знак любви? Ну как я могу поверить в это? Если моя тетка сделала ей столь ценный подарок, это могло произойти только потому, что ее уговорили его сделать. Она была старая, и разум ее все больше слабел. Не сомневаюсь, что ее ничего не стоило уговорить. Но это все равно что украсть.

Элиза, прошедшая долгую школу покорности, оказалась пылким противником, когда ее до этого довели. Она высоко подняла голову в белом чепчике, и негодующие слова так и хлынули из ее уст:

— Если хотите знать, мадам, миледи сказала, что вряд ли я получаю большое жалованье, так что я могу продать брошь. Это принесет мне приличную сумму, которая пригодится на черный день. Вот вам истинная правда. Но поскольку мадам никогда мне не поверит, а моей бедной леди здесь нет и она не может подтвердить, что я говорю правду, я заявляю вам о своем уходе. Я не останусь в доме, где меня называют воровкой.

Лавиния в ужасе запротестовала, но Шарлотта жестом приказала ей замолчать.

— С вашей стороны это очень разумно, Элиза. Вы избавляете меня от необходимости вас уволить. Можете считать, что вам повезло — ведь я могла вызвать полицию.

Элиза протянула руку к броши, лежавшей между ними на столе. С новой для нее смелостью она сказала:

— В таком случае я забираю свою собственность, мадам.

— Ничего подобного вы не сделаете.

— Тогда я желаю повидаться с хозяином. Думаю, он мне поверит. Может, он удивится, каким это образом мои личные вещи подверглись обыску в мое отсутствие. Я не привыкла работать в домах, где происходят подобные вещи.

Какое-то мгновение казалось, что у Шарлотты начнется один из ее диких припадков. Она яростным движением руки швырнула брошь в сторону Элизы со словами:

— Да забирайте вы эту несчастную безделушку. Ваши ящики обыскали потому, что при составлении описи имущества моей тетки оказалось, что одной броши не хватает. Обыск был произведен по указанию мистера Маллинсона. Если бы брошь не нашли среди ваших вещей, ящики мисс Херст тоже были бы обысканы. Это звучит достаточно убедительно для вас? — Привычным жестом, выражающим состояние крайней усталости, она прижала пальцы к вискам. — Вся эта история надоела мне до ужаса. С момента прибытия сюда моей тетки у нас были одни только неприятности. Жаль, что она не умерла в Венеции. Одна в своем дворце. Почему вы так на меня смотрите, мисс Херст? Ведь все равно она умирала. Разве что-нибудь изменилось бы, умри она несколькими неделями раньше? Вы скажете, что в этом случае моя дочь не получила бы наследства. А теперь старая дама оказалась не в той могиле, где ей следовало бы оказаться.