Брак по залёту (СИ) - Натаэль Зика
Женя прыснула, а потом не выдержала и расхохоталась в голос.
В хорошем настроении они приехали к садику, отпустили Нину Федоровну, извинившись за задержку, потом обошли всё, закрыли и вышли посидеть в беседке на одной из детских площадок.
Летний вечер догорал, окрашивая небо, крыши домов, деревья в золотистые цвета. Только на горизонте, кусочек которого виднелся в промежутке между домами, небо из золотого постепенно переходило сначала в розовый, и дальше — в алый оттенок.
— Завтра ветер будет, — неожиданно сказал Денис.
— Горизонт красный — к ветру. Верная примета, мне отец рассказывал, когда я еще в садик ходил, — ответил муж. — Он тогда мне казался самым лучшим, таскал меня с собой везде, учил. Это позже он стал совсем уж властным и нетерпимым. Или мне в детстве он казался другим, потому что пока я не подрос, он с меня по-настоящему ничего не спрашивал и не требовал? А однажды он меня выпорол.
— Как???
— Больно. Я шёл из школы, второй класс, да задержался на горке, подумал, что один раз скачусь и домой. Раз съехал, второй, а когда опомнился — весь мокрый, штаны коробом стоят, и смеркается уже. К дому подхожу, а меня там встречают.
— Ужас. Надеюсь, ты не собираешься такими же методами воспитывать нашего… нашу… своего ребёнка?
— Женька, глупая, нет, конечно! Детей нельзя бить ремнём, это я тебе, как битый ремнём деть говорю! Поротая задница учит врать и скрывать проступки, но не отучает их совершать.
— А меня никогда не били. В наказание конфет лишали или не пускали куда-нибудь, куда я очень хотела. В цирк, например, с классом. Или, однажды — в дневной поход. Я очень злилась, ногами топала и даже обзывалась иногда.
— На отца??
— На маму. Отец меня никогда не наказывал. Когда я маленькая была, думала, что он не ругает меня никогда, потому что любит, а сейчас понимаю — потому что ему было всё равно. Маме не было всё равно, она доставала меня своей заботой и нравоучениями. «Женя, хорошие девочки не делают это. Не поступают так. Не грубят, не бросают вещи, не врут», — передразнила она. — Мне казалось, что она душит меня своей придирчивостью и стремлением всегда быть рядом.
— Многое запрещала?
— В том-то и дело, что нет! Это я сейчас понимаю, что она обо мне заботилось, а раньше казалось — преследует и ненавидит. Запрещает гулять допоздна — так назавтра вставать рано, да и небезопасно по темноте-то. Курить запретили, тоже, ради моего здоровья, а не просто так. Краситься не разрешала до восемнадцати лет. Знаешь, как меня это бесило? Все девчонки красивые, одна я, как лохушка.
— Ты очень красивая, — Денис притянул жену к себе, прижался губами к её волосам. — Не нужна косметика, чтобы моё сердце замирало при одном на тебя взгляде. Ты — настоящая, не кукла, за это и люблю!
«Третий раз!» — сердечко снова сделало кульбит.
— День, так что будет с нами? Как мы дальше?
— Просто, Женёк — долго и счастливо. Ты заставила меня вспомнить, как мне было плохо, когда отец всё за меня решал. Обещаю, теперь я буду советоваться с тобой, и решение принимать станем вместе. Будем спорить и, наверное, иногда ругаться, но я никогда тебя не обижу. Только пообещай, что не станешь обзываться!
— Как?
— Дениска-редиска. Дениска-сосиска. Очень обидно, — мужчина снова поцеловал.
— Не буду. А ты, пожалуйста, не воспринимай мою о тебе заботу, как должное. Если я готовлю еду, то мне приятно будет услышать простое спасибо или похвалу. Если стираю или убираю, для меня важно знать, что мой труд замечают и ценят. Мне не жалко времени и сил, наоборот, когда ты видишь, что нужен, что даришь радость — крылья вырастают. А когда всё как должное, как обязанность… Ни слова благодарности, зато, если что-то не так — сразу в лоб. Суп недосолён или бельё не успела погладить — ткнут носом. А всё чисто, наготовлено — никто не заметит.
— Это у вас так было? — осторожно спросил Денис.
— Да. Не замечала, пока не выросла и тебя не встретила. Вернее, пока мы с тобой не расстались. Привыкла, что мама дома вечно занята готовкой, уборкой, глажкой, а папа всегда всем недоволен. Я не вмешивалась, меня помогать не заставляли, а остальное мне не интересно было. Понимаешь, мне в голову не приходило, что мама ждёт от нас с отцом ответного тепла, какой-то отдачи. Вела я себя, как потребитель, стыдно вспомнить.
— Все ошибаются, это не страшно. Главное, понять, в чём ошибся и больше так не делать, — сказал муж. — Я тоже не сразу сообразил, что хочу нормальных отношений в семье, а не свода правил. Хочу любви, Женька, доверия и поддержки! Если бы ты не взбрыкнула и не устроила всё это, то, возможно, мы разошлись бы через месяц или два. Ведь мне в голову тогда не приходило о чём-то советоваться с тобой, интересоваться твоими желаниями. Так бы и гнул свою линию, как привык.
— Да, наверное, уже разошлись бы, — задумчиво кивнула девушка. — А я взвивалась бы от любого запрета или несовпадения мнений. Ждала бы, что ты станешь меня на руках носить в прямом и переносном смысле, всё прощая и во всём потакая. Как я привыкла у мамы.
— Мама носила на руках? Никогда не подумал бы, что Вера Васильевна настолько сильна! Но, между нами, на руках я тебя носить готов. С радостью!
— Да ну тебя! Я же в переносном смысле! В том, что мама мне во всём потакала, а если что-то запрещала — ради моей же пользы — я устраивала скандал. Но твоя идея мне нравится — время от времени я согласна, мне очень нравятся твои руки. И знаешь, я ревнивая! Когда ты нёс эту бабушку…
— Женька! — Денис расхохотался, быстро пересадил жену на колени и осторожно, нежно поцеловал. — Мне никто, кроме тебя не нужен. Я так устал без тебя, ты не представляешь! Мир?
— Мир.
— Женёк, а давай уедем в другой город?
— А я домик присмотрела. Хотела купить…
— Сама посуди — тут ни твой отец, ни, особенно, мой, покоя нам не дадут. Каждый будет что-то требовать, мотать нервы, являться в любое время, когда им приспичит. А малыш родится? Ладно, если девочка, а если мальчишка? Оба явятся воспитывать. А за нашу дочку уже мамы, во всяком случае, моя просто замучают. Тебя в первую очередь —
