Подарок на свадьбу - Жасмин Майер
Он скользнул пальцами по ягодицам, но не задержался, повел пальцы ниже. Туда, где во мне уже был Хантер.
— Расслабься, — повторил мне на ухо Дэвид. — Дай ему войти в себя. Ты готова, больно не будет.
Я впилась зубами в его ключицу, когда Ксай усилил давление. Замычала и заерзала, зажмурилась, не веря, что из этой идеи что-то выйдет. Хантер освободил одну руку из моей хватки и стал гладить плечо, постоянно что-то нашептывая на ухо.
— Еще чуть-чуть… Вот так… Ты молодец. Только расслабься, Нат…
Он не сдержался и инстинктивно шевельнул бедрами, и я охнула, а перед глазами замелькали звезды. Сзади сдавленно сквозь зубы матернулся Ксандер.
— Не двигайся, Хантер, черт бы тебя побрал.
— Не смогу, — пискнула я. — Нет…
— Почти получилось, детка, расслабься!
— Нет! — дернулась я всем телом, когда он снова попытался войти в меня.
— Ксай, остановись!
— Да почти получилось!
И он опять попробовал проникнуть, втиснуться туда, где не было место для еще одного мужчины.
— Нат, в последний раз, детка, пожалуйста… Я смогу. Только расслабься.
Я потеряла настроение, сбилась с толку, теперь я была напряжена и испугана первыми неприятными ощущениями и только и делала, что ждала их снова.
Я посмотрела на Хантера в поисках поддержки.
— Я не смогу… — прошептала я. — Не смогу отвлечься…
— Постарайся.
— Нет, — тряхнула я головой, — мне страшно и я так не могу…
Не говоря ни слова, Хантер просто обхватил мое лицо руками, притянул к себе и поцеловал.
Я охнула и провалилась, словно в черную дыру. Где существовали только его губы, только его рот. Только его дыхание, которое стало и моим дыханием.
Все, что я пыталась забыть столько времени. Все, что когда-то было единственным, а после поблекло от обиды, теперь налетело из прошлого мощным штормом, пронизывая настоящее острыми молниями. Превращая мою жизнь в бесполезную дырявую картонку с потекшими обезображенными рисунками ненастоящего счастья.
Я растворилась в его губах и его языке, который он переплетал с моим. Я целовала его снова и снова, не способная остановиться, задыхаясь от нехватки кислорода, от ужасающего сердцебиения, которое каждым следующим ударом грозило проломить грудную клетку.
Я словно вернулась в прошлое, куда невозможно было вернуться.
В прошлое, где был только он один.
В моем сердце.
Во мне.
И когда я думала, что так будет всегда.
Хантер вдруг перевернул меня на спину, нависнув надо мной и не переставая целовать. Не отпуская ни на миг и не давая сделать и глоток воздуха. Я застонала прямо ему в рот, когда он стал двигаться. Медленно, размеренно, учитывая мои желания, свои желания.
Наши желания.
Мы стали одним целым.
Единым.
Это было именно то, чего я так отчаянно пыталась достичь все это время. Чего потеряла и лишилась. О чем никогда не забывала. Его руки, его сокрушающая нежность, его ласка. Его любовь.
Его — настоящего.
Каким он был только со мной, и когда позволял мне быть с ним только собой. Не претворяться, не врать, следовать только инстинктам.
Его совершенное тело и мягкие плавные движения, от которых я больше не принадлежала себе. Только ему, только с ним я познала эти ощущения, которые хотела вернуть столько лет с другими.
Но больше никогда не получалось.
Он один знал, как играть на моем теле так, чтобы оно пело под его руками. Один знал, как сделать так, что остальные померкнут, как бледные тени. И он добился того, чтобы я так и не смогла его забыть, хотя пыталась. Ненавидела, проклинала, оплакивала, но в глубине души все равно обожала и ждала. Надеялась, верила, что однажды он вернется.
Я осыпала поцелуями его лицо и губы, царапала его спину и плечи, пока перед глазами сверкали молнии, а ветер бросал через раскрытые окна капли ледяного дождя. Буря разразилась, и обрушилась на землю, сминая под собой пыль и все живое.
А я умерла заживо, на полу, под ним, но его поцелуи вернули меня к жизни. Его поцелуи убивали и воскрешали, клеймили и освобождали. Его поцелуи были погибелью и моим спасением.
Я ощущала под своими руками каждую мышцу в его теле. Он словно танцевал вместе со мной, медленно, плавно, как будто прощаясь и одновременно с этим растягивая краткие мгновения до бесконечности.
— Боже, боже, боже… Да!
Я выгнулась и кончила. А потом раздался грохот, треск и невидимая сила отшвырнула Хантера от меня в сторону.
— Ты что творишь, мудак?!
Снова грохот грома, вспышки молний и треск тропического ливня, но даже сквозь эту какофонию, я услышала удар. Еще. Треснул и разлетелся на щепки чайных столик. Хрустнули стекла. Зазвенела посуда.
Ослепшая, испуганная, потерянная, я кое-как поднялась на ноги. Молнии били, не переставая, освещая происходящее вспышками. Как статичные кадры в уродливом семейном черно-белом альбоме.
Двое мужчин.
И их ненависть.
Черные блестящие ленты, которые оплетали их бледные голые тела. Откуда они взялись? Что это? Почему они становятся только длиннее?
Кровь.
Осколок посуды вспорол мою пятку, когда я попыталась броситься к ним. А они катались и мутузили друг друга по полу, невзирая на осколки стекла, посуды и разрушенной мебели. Белые тела постепенно сливались со тьмой, а во рту появился металлический привкус крови.
— Хватит, Ксай! Не надо!
Та же сила, что оторвала от меня Хантера, отшвырнула и меня в сторону. Я отлетела к дивану, выставив вперед кисть, чтобы обезопасить удар. Пятку прострелило от боли. Осколок вошел еще глубже.
Три секунды отделяли меня от острой безграничной боли.
И потом они истекли.
Я заорала, падая на колени, я была громче грома и ливня, громче того, что слышали эти стены. Вместо истомы и наслаждения эта ночь принесла только в два раза больше боли, которая почти поглотила меня с головой и утянула на дно.
— Убирайся… — Различила я сквозь смыкающийся мрак. —
