Отравлен тобой. Искупление. - Чарли Маар
Забрав свою куртку, быстро натягиваю её на плечи и выхожу из душного шумного помещения на улицу. Снег крупными хлопьями кружит в воздухе и блестит в свете фонарей.
Я поднимаю голову вверх и делаю глубокий вдох морозного воздуха. Вот сейчас зима очень кстати. Север привёз с собой пустыню. Жару. Сухость во рту и жажду.
Мне стоит вызвать такси и просто свалить. Так будет гораздо лучше, чем мучиться ещё несколько часов. В конце концов, я понятия не имею, как долго ещё придётся терпеть его присутствие в моей жизни.
— Пустыня тебе больше к лицу, чем зима.
Знакомый голос ножом врезается в спину.
Я вздрагиваю, но не оборачиваюсь.
Вместо этого спокойно сую руку в карман куртки и достаю телефон. Открываю приложение и указываю точку для такси.
Не собираюсь ничего ему отвечать.
— Но и в снегах России ты очень красивая, Рин.
— Вы что-то хотели, Ренат Даниярович?
Хруст снега за спиной говорит, что он начинает двигаться в мою сторону. Каждый новый хруст — как разрыв моей ледяной блокады.
— Хотел? Да, — тихо отвечает.
Почему такая тишина вокруг? Будто всё застыло, замерло и замолчало. Будто мы на съёмочной площадке и режиссёр крикнул "тишина!".
Хруст раздаётся совсем близко. И мне кажется, что земля раскалывается на части под ногами. А затем моей шеи касаются горячие пальцы, и веки машинально опускаются.
— Здравствуй, хабиби...
Ни воздуха, ни сил, ни воли. Мигом ничего не остаётся. Из глубин души поднимаются барханы и закручивают вокруг меня песчаный вихрь.
Я не знаю, как мне удаётся что-то сказать. Во рту становится настолько сухо, что каждое слово будто с резью продирается на волю.
— Вы что-то хотели, Ренат Даниярович? — твержу то же самое.
Веки так и не открываются. А горячие пальцы все ещё обжигают кожу моей шеи.
— Я сделал тебе больно, хабиби...
— Вы много о себе возомнили, Ренат Даниярович. У вас нет надо мной такой власти.
Мой голос трескается.
Ненавижу себя за это.
— Вот как? А у тебя надо мной есть.
Наверное, такие слова мечтает услышать каждая женщина. Наверное, я бы мечтала их услышать, если бы всё было иначе... Если бы не было поздно...
Сердце замирает. Я нахожу в себе силы распахнуть веки и повернуться лицом к Северу. Лучше бы я этого не делал.
Он возвышается надо мной, освещенный светом фонарей и в хлопьях снега, которые ложатся на его тёмные волосы. Уставший взгляд пронзает насквозь. Мучительно хочется поднять руку и провести пальцами по морщинам вокруг глаз.
— Зачем ты приехал, Ренат? Ты ведь получил своё. Ты отомстил. Ты этого так хотел. Зачем ты здесь? Мы ведь оба понимаем, что это не совпадение...
Он молчит. Просто смотрит. И столько жадности во взгляде, будто он пытается запомнить каждую мою черту.
Пальто с высоким воротом смотрится на нём непривычно. Он совсем другой здесь, в снегах России. Не мальчишка со шрамами на спине, убегающий в пустыню от боли. Он именно Север. Он сам боль.
— Вернись ко мне, хабиби, — произносит он тихо. — Бейся. Дерись. Убегай. Кричи. Только не смотри на меня вот этим пустым взглядом, Рин.
— Вернуться? Ты просишь? Ты? Что пошло не так, Ренат? Ты же просто берёшь то, что захотелось. А потом выбрасываешь, если не надо. Ты меня взял. Потом выбросил. А теперь просишь вернуться? И что, если я откажусь? Заставишь? Похитишь? Снова посадишь в плен?
Каждое слово, которое я произношу, вся моя боль.
Я не вещь. Я не инструмент к отмщению. Я не игрушка. Нельзя было так с моей душой. Нельзя было так!
— Разрушить было легко... Попробуй теперь склеить... Больно жить без души, Север?
Ветер поднимает вихрь из снега вокруг нас. Я смотрю через белую "пыль" в янтарные глаза, внутри которых теперь есть что-то, чего раньше не было.
Я не могу понять, что...
— Больно, хабиби. И даже пустыня больше не спасает.
— Зато надеюсь, что ты безмерно счастлив, что больше не один такой... со шрамами, — выдыхаю на надломе, затем резко разворачиваюсь и сбегаю с крыльца вниз к как раз подъехавшему такси.
Глава 6
Глава 6
Марианна
Бессонная ночь. Утро с тремя литрами кофе. Контрастный душ.
Но ничего из этого не спасает моё лицо от отёков.
Тяжело вздохнув, делаю перед зеркалом высокий пучок, выправив пряди, и придирчиво рассматриваю своё отражение.
Кошмар. Это уже не исправить. Придётся ехать на работу с таким видом, будто я вчера пила до утра.
Натягиваю на плечи персиковую блузку и к ней решаю подобрать молочно-белую юбку-карандаш. Светлые мягкие цвета немного оттеняют усталый вид, и делают моё лицо не таким тяжёлым.
Сколько мне вот так вот просыпаться, буквально отдирая себя от подушки?
Понятия не имею, насколько Север задержится в России. А что если навсегда? Что если я теперь всё время буду видеть его? Каждый божий день...
Вчера я пожалела, что сказала ему про шрамы. Это была говорящая фраза, и она явно дала ему понять, что я сильно пострадала...
Ну и пусть. Не собираюсь рефлексировать по этому поводу.
Натягиваю куртку и сапоги, швыряю телефон в сумку, но он тут же начинает звонить. Достаю мобильник обратно и вижу на экране номер Стефы.
— Да?
— Привет, Рин, не занята?
— На работу выхожу. Рада, что ты звонишь. Уже нашла для меня денёк, чтобы увидеться?
— Ага. Завтра хочу встретиться. Ты как завтра
