Мгновения (СИ) - Мамаева
Держись.
Навеки твой Финник».
— Ты не обижаешься, что я отдал тебе его сейчас?
— Это спасло меня на арене, а сейчас… успокоило. Почему я должна обижаться, милый мой? — она погладила меня по щеке, а потом сложила все листки обратно. — Ты думаешь, что если я возьму это себе, мои кошмары перестанут быть такими страшными? — я кивнул. — Я думаю по-другому.
— Ну, так расскажи мне, — я взял ее за руку и посмотрел в глаза.
Энни покраснела и посмотрела в пол.
— Уже почти полгода каждую ночь мне снятся кошмары. Каждый раз ты прибегаешь и будишь меня. Вот что помогает мне бороться с этими снами, Финник. Никакие записки тут не помогут, хоть они и значат для меня очень много. Люди говорят, что я сумасшедшая. Я понимаю почему: с самых Игр я ни с кем из жителей дистрикта не говорила. Я не хожу одна никуда, не работаю, не помогаю другим. Если кто-то зовет меня по имени, я стараюсь поскорее сбежать от него, потому что боюсь привязываться к кому-то. Мне будет слишком больно, если потом с этим человеком что-то случится. Но когда рядом ты, — она подняла на меня глаза. — Я чувствую себя в безопасности. Ты — мой ангел хранитель. Единственное, что может помочь мне бороться с кошмарами ночью — это ощущать, что ты рядом. В паре сантиметров от меня. Понимаешь?
Я понял. И не смог сдержать улыбки.
— Ты хочешь переехать ко мне в комнату?
— Нет! — она тоже начала улыбаться. — Я не хочу жить в больничной палате.
— Ну, тогда я начну собирать свои вещи, да?
— Правда? — в ее глазах загорелись огоньки.
Единственный ответ, который мог бы в полной мере показать, что я говорю правду, был поцелуй. Энни тоже охотно ответила мне и обвила своими тоненькими ручками мою шею.
Снизу послышался недовольный голос Мегз:
— И это называется пару минут!
Мы вместе засмеялись и пошли на кухню, в которой уже рядком выстроились разные блюда, которые так и хотелось попробовать.
— Чтобы оба съели двойные порции! Я прослежу! — прокомандовала она и потрепала меня по волосам.
И даже когда я ел, улыбка с моего лица не сошла ни на секунду.
* * *
Перед сном я читал Энни все записки, которые находились в парашюте.
Во сне она вскрикивала пару раз, но потом прижималась ко мне всем телом, шептала что-то вроде: «Не отпускай мою руку» и снова засыпала. Меня же за всю ночь не потревожил ни один кошмар.
Глава 4. Смеющаяся Мегз
— Как думаешь, они действительно любят друг друга? — Энни показала пальчиком на экран телевизора, в котором уже битый час показывали «несчастных влюбленных из дистрикта-12». Сегодня было необычное шоу — все капитолийцы выбирали девушке — Китнисс, свадебное платье.
Я пожал плечами.
— Не знаю. А почему тебе интересно?
— Ну… просто посмотри на эту девочку. Разве она счастлива? Ты видишь, чтобы она с нетерпением ждала собственную свадьбу?
— Зато этот парнишка ее явно обожает.
— Она ведь спасла ему жизнь, — теперь Энни пожала своими плечиками.
— Это здесь не причем. Парень этот, как там его? Пит? Он ведь еще на интервью ей в любви признался. А она либо слишком скрытная, либо просто плохая актриса. Да и вдобавок, мне кажется, совсем не о его спасении она думала, когда доставала те ягоды…
— Кто знает… Просто мне их жалко, потому что если они любят друг друга, то это просто ужасно — камеры и журналисты на каждом шагу, все приходится делать напоказ. Готова поспорить, что их ребенка изначально воспитают как профи, а потом бросят на арену.
— Еще бы… Ребенок двух победителей…
Энни грустно вздохнула и уткнулась лбом в мое плечо. Разговоры о детях всегда причиняли ей боль, потому что своих собственных нам заводить было категорически нельзя, по той же причине, что и Питу с Китнисс.
Я погладил ее по волосам и поцеловал в макушку.
— Возможно, все это скоро закончится. Тогда и нам и этим «несчастным влюбленным» можно будет спокойно вздохнуть.
— Думаешь, Мегз права насчет волнений в стране? — она прошептала это почти не слышно, а я в ответ просто кивнул. Слишком опасно обсуждать эту тему в своем доме. Энни тоже это поняла и перевела взгляд на экран телевизора.
— Что за обязательная программа будет сегодня? — спросила она через пару минут. — Мегз обещала прийти, чтобы рассказать нам об этом, но не пришла…
— Не знаю. Может быть в этом году помимо Тура Победителей будет что-то еще? Как-никак, впервые два победителя. Да и, вдобавок, следующие Игры будут юбилейными. Очередная квартальная бойня… — Энни с испуганными глазами кивнула.
— Снова будешь ментором?
— Выбора нет… Мегз без меня будет тяжело. А тебя я к Играм и близко не подпущу, — она снова испуганно кивнула, и я сильнее прижал ее к себе. — Не бойся. Опасности теперь нет никакой. Ты же знаешь, в Капитолии меня любят.
— Поэтому я и боюсь, — прошептала она.
Я вздохнул, но ничего не ответил. Поднимать эту тему снова — сыпать соль на раны. Поэтому мы просто продолжили смотреть передачу и иногда обменивались пустыми фразами по поводу того или иного свадебного платья.
Примерно через полчаса шоу закончилось, Цезарь попросил никого не отходить от телевизоров, и в следующую секунду на экране появилось изображение самого президента. Энни вздрогнула и прижалась ко мне покрепче, я же постарался не показывать своего волнения, чтобы еще больше не пугать ее.
Сноу вначале долго говорил о Темных Временах, а потом подозвал к себе парнишку в белоснежном костюме со шкатулкой в руках. Я почувствовал, как дрожит Энни, и взял ее за руку. Она посмотрела на меня с благодарностью и одними губами прошептала: «Не отпускай». Я кивнул и продолжил слушать речь:
— К двадцатипятилетнему юбилею, в напоминание о том, что бунтовщики сами выбрали путь насилия, каждый дистрикт голосовал за своих трибутов.
— Ужас, правда? — шепчет Энни. — Идти на арену, зная, что это выбор людей, с которыми ты жил.
— Может быть и хуже…
Доказательством моих слов служит дальнейшая речь президента:
— В пятидесятую годовщину в качестве напоминания, что за каждого павшего капитолийца было убито двое восставших, дистрикты предоставили вдвое больше трибутов.
— И кто же тогда победил? — спрашивает Энни.
— Ментор «несчастных влюбленных». Говорят, он был весьма внушителен.
— А что с ним сейчас?
— Спился, насколько я знаю…
— Не осуждай. Может быть, он не нашел другого способа, чтобы избавится от этого кошмара.
— Думаю, так
