Лесли Мэримонт - Жар Холодного ручья
Выказанный, пусть даже с неохотой, интерес к своей особе пробудил в Барте безрассудную и безудержную смелость. Когда около полуночи Тони Шинкл, вертевшийся все время рядом с ней, отлучился, Барт вразвалочку направился к Деби.
— Пойдем-ка, пройдемся, — скорее приказал, чем попросил он. Обычно с девушками напускная властность, граничащая с грубостью, странным образом срабатывала. Но он и не предполагал, что окажется способен столь бесцеремонно обращаться с Деборой Фарроу: как правило, одно ее присутствие лишало его уверенности в себе, хотя желание обладать ею от этого отнюдь не уменьшалось. А сейчас каждая клеточка его тела, казалось, источала нестерпимое вожделение.
Прекрасные голубые глаза Деби расширились от удивления.
— Ты что себе вообразил, с кем ты так разговариваешь, Барт? — В ее попытке осадить его, однако, почудилась некая неуверенность. — Я не одна из тех, с кем ты не прочь уединиться за спортивным залом.
— Не язви, лучше делай, что велено, — побелевшими губами произнес он, изо всех сил стиснув ей пальцы. В ту же секунду ему показалось, будто электрический разряд обжег их ладони. — Пошли. — Не выпуская ее руку, он потянул Деби через толпу мерно покачивающихся в такт мелодии танцующих пар, не обращая внимания на брошенные им вслед взгляды.
У него мелькнула мысль, что завтра ему, возможно, предстоит малоприятное объяснение с Тони Шинклом, но плевать… Сейчас Деби покорно следовала за ним, видимо сама удивляясь своей безропотности. Головокружительное ощущение полной власти над ней овладело Бартом, чья кровь и без того кипела от возбуждения.
Миновав спортивный зал, Барт привел ее к пустынному административному корпусу и прижал к гладкой деревянной двери одной из полутемных ниш. Он почти не различал лица Деби, зато ощущал волнующий запах духов и чувствовал, как дрожит девичье тело.
Не произнося ни слова, он просто начал целовать ее, ладонями лаская плечи, грудь, бедра, упиваясь сладостью недоступной раньше и в мыслях близости. Деби не сопротивлялась и не пыталась остановить его. Более того, с каждым поцелуем ее губы податливо мягчели, руки смелели, теребя ему волосы на затылке. Похоже, она тоже будто хотела им насытиться.
Возбуждение, владевшее Бартом, переросло в бурю. Бешеная страсть рвалась и искала выхода. С каждой минутой в нем крепла решимость уже не отступать и дойти до конца, чтобы доказать, как сильно всегда ее хотел.
Рывком Барт задрал ей подол, рывком спустил с бедер кружевные трусики, сразу соскользнувшие на мраморные плиты под ногами, рывком расстегнул на брюках молнию. Сейчас уже ничто не могло остановить его, даже если бы она отчаянно сопротивлялась. Но Деби и не пыталась, ее тело лишь мягчело от его напора. И тогда он без труда раздвинул ей колени и вошел в нее.
Ни крика боли, ни хотя бы стона не последовало. Она только чуть закусила губу и глаза на мгновение затуманились, а потом же… потом, будто хмелея, подхватила ритм движений, с каким он погружался в ее лоно, заставляя его испытывать столь восхитительные ощущения, каких раньше не испытывал ни с кем.
Это ошеломило Барта, и он отстранился в изумлении, а она… она вдруг, словно изнемогая от предчувствия пика наслаждения, которого внезапно лишилась, разочарованно застонала.
Барт мог бы торжествовать, но почему-то обозлился.
— Тебе мама не говорила, что надо быть приличной девушкой, а ты ведешь себя… как озабоченная сучка.
В ярости он поносил ее последними словами, которые потом не мог вспомнить. Деби же лишь молча на него смотрела. Крепость сдалась ему без боя, а Барт не чувствовал себя победителем. Он знал: она все равно предназначена другому, слишком многое в жизни их разделяет, поэтому в выражениях не стеснялся.
Деби в ответ не проронила ни звука. В ее лице читалось презрение, взбесившее его еще сильней. Будто получил удар плетью. Это не она унижена и оскорблена! Он… он ничтожество! Больший кошмар трудно было и вообразить.
Барт не смотрел, как Деби приводила себя в порядок. Оглянулся, лишь услышав шаги. Прямая спина, гордо вскинутая голова — вот и все. Ушла не обернувшись.
Он не сразу вернулся в зал. С порога мгновенно увидел в толпе Деби. Она танцевала с Тони Шинклом. Его, конечно, заметила, но глянула как сквозь стекло или на пустое место, зато с улыбкой и легким смехом ответила на слова Тони, шептавшего ей что-то на ухо.
Непрошеная боль кольнула ему сердце. Коварное воображение моментально нарисовало картину, как Деби обнаженной лежит в объятиях Тони и дарит ему то же самое, что и ему. Нет, не то же самое, а много, много больше…
…Барт усилием воли заставил себя вернуться к действительности. Давно уже в нем не возникало столь ярких воспоминаний о юности, о Деби Фарроу. Одному Богу известно, зачем ее образ преследует его. Она не стоит того, чтобы о ней думать и уж тем более заниматься никчемным самоедством.
Захватив с собой остаток виски, Барт вернулся в гостиную, где в кресле валялась «Честер ньюс» — единственное теперь, что связывало его не только с этим городом, но и с высокочтимой мисс Фарроу. Несколько лет назад из той же газеты он узнал о ее свадьбе с неким Даймондом. Из нее же ему стало известно о разводе и возвращении Деби домой.
Барт полагал, что пребывание той в родных местах долго не продлится, и с немалым удивлением прочитал: Дебора Фарроу возглавила семейную строительную компанию — невероятное событие, ведь сколько-нибудь серьезного расположения к подобным занятиям она никогда не проявляла. В школе прическа и маникюр заботили девушку намного больше, чем математика и, тем паче, экономика или бизнес. Однако городская хроника не раз отмечала успехи молодой бизнесменши, а однажды довольно подробно осветила и план строительства нового торгового центра.
Присутствие Деборы в городке стало одной из причин, заставивших Барта сократить свои поездки туда. Хоть все давным-давно быльем поросло, но вероятность лишний раз увидеть ее не приводила его в восторг. На Рождество бабка наверняка потащила бы за собой в церковь, а там наверняка опять оказалась бы Деби, так что Барт с удовольствием вместо Честера уехал в гости в Спрингфилд, куда его пригласила Лиз Уорсон.
Как выяснилось, это было ошибкой. Даже малоприятная встреча с Деби явилась бы куда предпочтительней, чем пребывание среди членов семейки Лиз. В сравнении с ними Фарроу выглядели вполне сносными людьми. Увидеть Лиз в привычной для нее обстановке — Боже, она называла своих надутых от важности родителей «мои папулька и мамулька»! — Барту оказалось достаточным, чтобы поумерить свой пыл в постели, и с тех пор он решительно избегал свиданий с ней…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});