Памела Кент - Дворец мечты

Как только Дженни села, граф обращался только к ней, внимательно расспрашивая ее о путешествии в Марокко и о том, где она бывала еще. Когда Дженни сказала, что это ее первое путешествие за границу, граф с нежной улыбкой, разливающейся по сердцу Дженни, заметил, что она еще очень молода и что у нее еще впереди много времени, чтобы посмотреть весь мир.

Селестина, лицо которой было лишено какого-либо выражения и напоминало маску, взметнув ресницы, взглянула на Дженни.

— Мисс Армитаж двадцать четыре года, — холодно заметила она. — В ее годы я уже была шесть лет замужем! Но во Франции женщина взрослеет быстрее, чем в Англии. В свои двадцать четыре года вы уже вполне можете заботиться о себе, мисс Армитаж.

— Я… я надеюсь, — ответила Дженни, заикаясь и чувствуя себя смущенной.

Взгляд графа все еще был обращен к Дженни.

— Возможно какая-то ошибка прокралась в ваше свидетельство о рождении, — предположил он, все еще улыбаясь. — Я бы не дал вам больше девятнадцати лет.

— Внешность всегда обманчива, — перебила его жена ледяным голосом. — Самое главное, чтобы мисс Армитаж оказалась способной выполнить ту работу, на которую ее наняли, и соблюдать дисциплину. Вы меня поняли, мисс Армитаж? Вы должны привить Луису чувство долга перед тем, как он будет отправлен в школу, а так как ему уже без малого шесть, осталось не так уж много времени. Полгода или год ему придется провести вне дома.

— Но ведь он еще ребенок! — воскликнула Дженни с дрожью в голосе.

— Мальчики быстро становятся мужчинами, — заметила Селестина и, все еще с полным отсутствием какого-либо выражения на лице, стала смотреть в тарелку, на которой лежала грудка цыпленка, приготовленная в винном соусе.

Бросив украдкой взгляд на графа, Дженни подумала, что лицо его приняло жесткое выражение, но она не совсем была в этом уверена. Она только заметила, что после этого замечания графини, несмотря на то, что он все еще продолжал разговаривать с ней мягким голосом, глаза его лишились теплого выражения и стали темнее и глубже, чем в начале беседы.

После обеда Селестина в большом сверкающем автомобиле укатила на какой-то прием, где она должна была присутствовать без мужа, а граф, убедившись, что Дженни предпочитает получить разрешение подняться в свою комнату и отдохнуть, направился в библиотеку.

Дженни на самом деле была рада вернуться в свои комнаты, так как долгий обед в прекрасной столовой, украшенной французскими гобеленами и сверкающими хрустальными люстрами, усилил ее усталость после долгого путешествия и лишил последних сил.

Во время обеда Дженни почувствовала, что она как бы служила буфером между этой парой, которая была в постоянной скрытой, а возможно, даже открытой вражде. И это чувство усилило то напряжение, в котором она находилась с момента приезда в этот дом.

Дженни прошла в гостиную, открыла дверь и вышла на балкон.

На улице было действительно холодно, так холодно, что она мгновенно замерзла и, вернувшись в комнату, надела теплое пальто.

Дженни посмотрела на небо — оно было ослепительно синим и мерцающим — ничего подобного она в своей жизни не видела. В его мерцающей глубине ярко светили звезды, напоминая большие фонари, и казалось, что если их снять оттуда, ухватив за невидимые нити, они будут служить людям в качестве ламп. Затем Дженни посмотрела вниз, туда, где располагался прямоугольный пруд с плавающими в нем белыми лилиями, и обнаружила, что и там были такие же звезды-фонари — в темной воде пруда отражалось небо.

Порыв холодного ветра коснулся лица Дженни, встрепав ей волосы, и хотя ветер был холодным как лед, в нем ощущался аромат апельсинов, висящих золотыми шарами на деревьях и светящихся сквозь их крону под покровом ночи. В их аромате было что-то возбуждающее, вселяющее смутные надежды, и Дженни дышала полной грудью.

Дженни уже решила вернуться в гостиную, чтобы не простудиться в ее первый же вечер в Марокко, как вдруг она заметила, что кто-то прохаживается под сводами белых мраморных колонн, и ощутила на себе чей-то взгляд. Этот кто-то был одет в черно-белое, его фигура была очень изящной, и, по всей вероятности, он курил сигарету, так как время от времени она видела вспыхивающий огонек. Дженни решила, что это был никто иной, как граф, и что, возможно он наблюдает за ней и, конечно же, не одобряет, То она стоит на балконе в холоде ночи, рискуя простудиться, поэтому она поспешно вернулась в гостиную, закрыв окно и опустив шторы.

Но когда Дженни вошла в спальню и стала разделся, представляя, как ей уютно будет спать на этой украшенной орнаментом широкой кровати, она поймала себя на том, что ее мысли опять вернулись к очаровательной графине де Сант-Але и ее отношениям с Максом Дейнтри.

Действительно ли Селестина уехала на встречу с общими с мужем друзьями? Или она поехала встретиться с Максом Дейнтри? Или они оба проводят вечер в доме их общих друзей?

Внезапно Дженни почувствовала, что ей жаль графа де Сант-Але.

Глава 4

Прошла неделя со дня ее приезда в Марракеш, и Дженни вновь встретилась с Максом Дейнтри. Это было ее первое свободное утро. Графиня, поручив детей заботам Нериды, разрешила Дженни провести часа два в городе, осмотреть его и сделать необходимые покупки. Графиня подбросила ее до площади 7 Сентября, и Дженни пыталась разыскать место, где располагались торговые ряды. Она стояла посередине площади со страхом оглядываясь по сторонам, когда сзади раздался знакомый голос, называющий ее имя. И тотчас же из-за ее спины появился владелец этого голоса.

— Мисс Дженни Армитаж! — воскликнул он и неодобрительно спросил: — Но почему вы здесь одна?

Дженни растерянно посмотрела на Макса. Графиня подвезла ее в город по пути к ювелиру, у которого должна была забрать комплект ювелирных украшений, оставленный последнему для чистки, и обещала прислать за ней машину к часу дня. Молодой девушке тоже показалось странным, что ее, еще не привыкшую к жизни в Марокко, оставили одну в абсолютно чужой для нее обстановке, не дав предварительно никаких советов.

— Я… почему я… — это мое свободное от работы время.

— Свободное время? — повторил Макс. Дженни видела, что он нахмурился. Сейчас при ярком солнечном свете она разглядела цвет его глаз. Они были определенно серого цвета — ясного серого цвета.

— А вы обычно бываете рассеянной в свободное от работы время?

— Это мое первое свободное время.

— Понимаю, — произнес Макс и, взяв ее за локоть, отвел в сторону, так как им навстречу шел слепой нищий, громко стуча палкой, чтобы известить о своем приближении. Его пустые глазницы были обращены к небу.