Памела Кент - Дворец мечты

— Мой отец умер, — тихо ответила Дженни, стараясь сдержать слезы. — И моя мать тоже, на несколько месяцев раньше отца.

— Понимаю, — сказал он. Внезапно поднявшись, он подошел к открытому окну и некоторое время задумчиво смотрел на струи поющего фонтана. Когда он вернулся на свое место, в его голосе уже не чувствовалось насмешки.

— Вы летели самолетом?

— Да.

— Устали?

— Не очень, — ответила Дженни, хотя чувствовала себя совершенно разбитой. Ей так хотелось поскорее очутиться в своей комнате, сбросить этот теплый твидовый костюм, принять ванну и переодеться во что-нибудь легкое, промыть лосьоном глаза, которые нестерпимо болели от буйства красок этих мест — белых зданий, раскаленного синего неба, — что так отличалось от полутонов, присущих Англии, и от ее холодного серого нёба. Ей так хотелось побыть одной до тех пор, пока она полностью не придет в себя.

— Меня зовут Макс Дейнтри, — представился незнакомец, — и я думаю, мы будем часто встречаться, если вы останетесь здесь. У меня своего рода привычка — часто приходить в этот дом. — Он помолчал. — Если вы устали, я могу позвать слугу и попросить его проводить вас в вашу комнату…

— Нет… — начала Дженни, но в это время они оба услышали звук шагов по мраморным плитам холла и одновременно повернувшись к двери увидели высокую, очень красивую женщину, входившую в комнату.

Дженни сразу сообразила, что эта женщина и есть графиня де Сант-Але, — Селестина, чьи волосы так похожи на ее собственные. Поднявшись ей навстречу, Дженни хотела представить себя той, которая назначила ей такое высокое жалование.

Макс Дейнтри, на лице которого появилась его обычная усмешка, поднялся навстречу графине. Селестина, едва посмотрев на Дженни, впилась взглядом в лицо Макса. В ее золотисто-коричневых, похожих на янтарь, глазах было что-то такое жадное, даже неистовое, когда она встретила взгляд холодных серых глаз англичанина. С нежностью в голосе графиня обратилась к Максу на английском языке, в котором слышался сильный акцент.

— Макс, вы невыносимы! Почему вы не дали мне знать, что придете?

— Потому, что я не был в этом уверен, — ответил Макс с загадочной улыбкой. Его глаза быстро оглядывали прекрасную стройную фигуру графини, облаченную во что-то легкое и зеленое, оттенком напоминающее цветы лимонного дерева. Этот цвет прекрасно сочетался с ее туфлями, перчатками и огромной, похожей на колесо, шляпой, которые были ослепительного белого цвета. Из-под шляпы выглядывали роскошные волосы графини цвета старого золота. Они наподобие нимба обрамляли ее белое чело и нежное, совершенной формы лицо. Благодаря стараниям парикмахера, волосы графини были более живые и блестящие, чем волосы Дженни.

— Если бы ты только позвонил!

— Не было особой причины звонить!

В глазах графини застыл упрек.

Дженни, наблюдая за ними, чувствовала себя очень неловко, казалось о ней совсем забыли.

Однако графиня, как бы вспомнив, что в комнате присутствует еще один человек, быстро подошла к Дженни и холодно спросила:

— Мисс Армитаж?

Дженни кивнула, чувствуя как сильно забилось ее сердце.

— Мне очень жаль, что меня не было дома, когда вы приехали, мисс Армитаж, но я надеюсь, о вас позаботились? — Она посмотрела на блюдо с нетронутыми пирожными. — Возможно, вы приехали только что?

— Я не знаю, я… думаю недавно… — сконфуженно ответила Дженни. Она чувствовала, что в вопросе графини скрыт какой-то другой смысл, а она не имела ни малейшего представления, сколько времени прошло с того момента, как она вошла в этот дом. Макс Дейнтри, подойдя к графине, сообщил, что Дженни только что приехала, и они только начали знакомиться. Макс заметил, что он ничего не знал о приезде гувернантки, и попросил графиню представить его соотечественнице.

Селестина с удивлением взглянула на Макса.

— Вы считаете, что после того, как вы уже начали знакомиться, необходимо еще официальное представление?

— Я полагаю, — ответил Макс. Графиня повиновалась.

— Мисс Армитаж, это мистер Дейнтри, наш ближайший сосед. Макс, это мисс Дженни Армитаж. Она приехала из Англии воспитывать детей. Это ее единственная обязанность, поэтому я думаю, что вам редко придется встречаться друг с другом, — с холодной улыбкой заметила графиня.

— Но дорогая! — с удивлением воскликнул англичанин. — Я надеюсь, вы не собираетесь запереть ее в детской и лишить общения с людьми? Если вы поступите так, то она будет вынуждена вернуться домой в свою сельскую общину.

Графиня задумчиво смотрела на Дженни, стараясь понять, что скрывается под этой невинной внешностью. Ее размышления прервал настойчивый голос Дейнтри:

— Пожалуйста, распорядитесь, чтобы мисс Армитаж отвели в ее комнату. Она призналась мне, что очень устала.

— Конечно.

Графиня взяла со стола маленький колокольчик и позвонила.

— Вы обедаете с нами, Макс?

— Не знаю, следует ли мне…

Дженни отвернулась и стала смотреть сначала на акварель, изображающую юг Франции, затем на фотографию прекрасной женщины.

Вне всякого сомнения это была графиня. Фотограф хорошо ухватил ее взгляд и прекрасные черты лица. «Однако все это не идет ни в какое сравнение с оригиналом», — решила про себя Дженни, стараясь не вслушиваться в беседу тех двоих за ее спиной.

Появился слуга. Хозяйка приказала ему проводить Дженни в ее комнату и проследить, чтобы она имела все необходимое. И обращаясь непосредственно к девушке, добавила:

— Возможно, когда вы отдохнете и приведете себя в порядок, вам захочется познакомиться с детьми? Им просто не терпится увидеть вас. Но, к сожалению, визит к бабушке вывел их из равновесия, поэтому они покажутся вам немного непослушными. Но обычно с ними легко можно справиться.

— Я в этом уверена, — ответила Дженни, краснея. Она заметила, что Макс с насмешливой улыбкой смотрит на нее.

— До свидания, мисс Армитаж. Не позволяйте этим маленьким извергам вить из вас веревки!

Дженни кивнула и, следуя за слугой, быстро вышла из комнаты.

Глава 3

Позднее Дженни обнаружит, что дом, в котором ей предстояло теперь жить, был огромным, со множеством комнат, соединенных сетью коридоров. В нем все говорило о достатке и хорошем вкусе хозяев. Меблированный в мавританском стиле и с европейской роскошью, дом был прекрасен, повсюду висели картины, ковры и гобелены, в разных его уголках стояли редкостные экземпляры мебели, которым, как догадалась Дженни, не было цены.

Но в этот первый вечер Дженни смутно себе представляла, где находится, так как, покинув библиотеку, она вдруг почувствовала глубокую усталость — все ее тело болело, а на смену надеждам и оптимизму пришло полное безразличие к тому, что ее окружало. Она обвиняла в этом Макса Дейнтри и ненавидела его. Человек, целующий голову замужней женщины, с его постоянной усмешкой, вызывающим взглядом был для Дженни омерзительным.