Энн Вэйл - Серебряный дельфин

— Если вы замерзнете ночью, здесь есть еще несколько одеял, — сказал он, выпрямившись. — Я также положил некоторые вещи, которые могут вам пригодиться: зубную щетку, мыло, полотенце и ночную рубашку.

— Ночную рубашку? — в изумлении повторила Рэчел.

— Ну, она, может быть, несколько великовата вам, но на первое время сойдет. — Он небрежно махнул рукой. — Желаю вам спокойной ночи.

И прежде чем он ее покинул, Рэчел поняла, что это была его собственная каюта. На полочке над раковиной лежала бритва, на крючке за дверью висел толстый шерстяной серый свитер. На комоде, прикрепленном болтами к стене, она увидела мужскую расческу с черной ручкой и свернутый кожаный ремень. Две гравюры с изображением старинных парусников висели на покрытой лаком стене.

Вымыв лицо и руки, почистив зубы, Рэчел взяла ночную рубашку. Она была сшита из небесно-голубого материала, какого Рэчел никогда прежде не видела. Она сняла свою одежду и осторожно через голову надела рубашку. Складки нежной ткани обволокли ее тело как морская пена. Но одеяние оказалось слишком длинным, и Рэчел невольно задумалась о том, кому могла принадлежать эта рубашка.

Она легла на койку и намеревалась было загасить лампу, когда стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Поспешно сев снова и придерживая простыню у подбородка, она отозвалась:

— Войдите.

Это был капитан Хэррис. Переступив через порог, держа в руке стакан, он произнес:

— Мне кажется, что мы попадем в небольшой шторм. Вам лучше принять это, чтобы крепко спать.

— Что вы мне принесли? — спросила Рэчел.

— Всего-навсего легкое снотворное. Оно вам не повредит. — Подождав, пока она примет лекарство, Хэррис сказал: — Да, между прочим, не забудьте о низком потолке, когда проснетесь завтра утром. Я знавал людей, которые набивали себе шишки с непривычки.

Рэчел вернула ему стакан.

— Мне очень неудобно, что я заняла вашу каюту, — застенчиво произнесла она. — Может быть, есть другое место, где я могла бы спать? Какая я дуреха, причинила вам столько беспокойства!

— Я думаю, мы это переживем, — ответил он холодно.

Затем, наклонившись, протянул руку и тронул ее за косу.

Инстинктивно Рэчел отпрянула и затаила дыхание.

— Ваши волосы все еще мокрые. Не следует ли их просушить?

Было бесполезно делать вид, что она непроизвольно отшатнулась от него. Она отскочила с такой скоростью, как будто увидела скорпиона. Покраснев от смущения, Рэчел пробормотала:

— Это не имеет значения. Они и так высохнут.

Капитан Хэррис выпрямился и направился к двери.

Затем, притушив огонь масляной лампы, которая висела на крюке позади него, он повернулся и посмотрел на нее снова.

— Итак, предупреждения мисс Финч относительно меня возымели, в конце концов, действие, — с усмешкой заметил он. — Я думаю, что вы преувеличиваете вашу привлекательность, мисс Девоне. Возможно, я и не образец высокой нравственности и морали, но никогда не делаю авансов таким необычайно неловким девицам. Однако если я вас все еще не убедил, позвольте добавить, что на этой двери имеется очень крепкий замок. Спокойной ночи.

Капитан Хэррис вышел, и она опять осталась одна.

Глава 2

Проснувшись от ярких, отраженных водой солнечных лучей, Рэчел сначала никак не могла понять, где она находится. Конечно, она резко попыталась подняться и ударилась головой так, что зазвенело в ушах. И только потом, потирая ушибленное место, она все вспомнила.

Несмотря на глубокое чувство смущения, в котором капитан Хэррис оставил ее, Рэчел почти тотчас же заснула и не пошевелилась за всю ночь ни разу. Снотворное, что он ей дал, должно быть, все-таки оказалось сильнодействующим.

Осторожно выбираясь из койки и внимательно следя, чтобы не удариться головой во второй раз, она обратила внимание на то, что шхуна снова стоит на якоре. И если даже ночью был шторм, сейчас от него не осталось и следа: море спокойно как горное озеро, вода слепит и переливается в солнечных бликах, на мелководье блестит золотой песок. В местах, где было глубоко, как вокруг «Дельфина», вода казалась голубее неба, а небо сияло бескрайней лазурью. Приближались те самые золотые дни на Багамах, которые, как часто говорил ей отец, делали климат этих островов самым прекрасным в мире.

Через двадцать минут, заправив постель и аккуратно сложив тонкую ночную рубашку, Рэчел рискнула выйти наружу. Капитана Хэрриса на палубе не было, а помощник жарил на угольной плите бекон. Запах шипящих ломтиков ветчины наполнил слюной рот Рэчел.

— Доброе утро, мисс Рэчел. Меня зовут Тибой. Вы спали хорошо?

— Да, очень хорошо, спасибо.

— Кэп купается, — сказал Тибой. — Может, вы хотите присоединиться к нему, мисс?

— Сначала я хотела бы позавтракать, если, конечно, у вас найдется что-нибудь для меня.

— Безусловно, мисс. Я приготовлю вам большую яичницу.

Несмотря на свой рост и сильное тело, он, по всей вероятности, был ровесником Рэчел. Лицо Тибоя имело негроидный тип, в то время как глаза были серого цвета. Возможно, предки этого богатыря были морскими пиратами Моргана или английскими колонистами.

Яйца для яичницы были уже взбиты в миске, когда послышался всплеск воды и скрип перил. Минутой позже капитан Хэррис появился на палубе, загорелый, в капельках морской воды.

— Доброе утро, Рэчел. Не думал, что вы уже на ногах, — сказал он вытираясь. — Хотите окунуться или вы голодны?

Почувствовав облегчение от того, что капитан, кажется, забыл о вчерашнем, она весело ответила:

— Доброе утре, капитан. Тибой готовит мне яичницу. У меня от морских путешествий появился волчий аппетит!

Хэррис передал полотенце Тибою. Затем, взяв большую кружку горячего крепкого кофе, который помощник уже налил ему, он опустился в старое плетеное кресло и закурил сигарету.

— Как прошла ночь? — лениво спросил капитан.

— Прекрасно, спасибо. Не хотите ли съесть это блюдо первым, так как вы встали раньше меня? — предложила она, когда Тибой протянул ей тарелку яичницы с беконом.

— Я завтракал на рассвете.

Капитан застегнул ремешок часов и поудобнее устроился в кресле. Рэчел не могла с уверенностью определить, сколько ему лет, так как не имела практики в определении возраста европейцев. Она подумала, что ему, наверное, около тридцати, и отметила про себя, что капитан побрился. Заходил ли он в каюту, пока она спала, или одолжил бритву у Тибоя? И всегда ли он брился так рано, а может, просто чувствовал себя обязанным быть в наилучшей форме в ее присутствии?

— Вы всегда останавливаетесь, чтобы искупаться? — спросила она с любопытством.