Сьюзен Нэпьер - Город любви

— Sprechen Sie Deutsch?

Вероника взглянула на него и увидела, что в шоколадно-коричневых глазах играют насмешливые огоньки, а небрежно свернутая газета лежит на краю стола.

Негодяй!

— Nein, — сказала она и дерзко вскинула голову.

Его губы медленно изогнулись в сексуальной улыбке.

— Je suis desole, — сказал он, театральным жестом прижимая руку к сердцу.

Вероника это поняла, но решила тоже ответить ему насмешкой.

— Et je suis Veronica, — дерзко ответила ему она.

Он рассмеялся и склонил голову.

— Люсьен.

Эмоции бурлили внутри нее. Она протянула ему руку через стол.

— Рада познакомиться с вами, Люсьен.

—Enchante, — пробормотал мужчина и поднес ее руку к своим губам. И девушка содрогнулась, почувствовав его теплое дыхание.

Это был несколько старомодный, хотя и общепринятый жест, и они оба прекрасно знали это, но Веронику буквально охватил жар. Когда девушка отняла руку, то прижала ее к холодному бокалу, чтобы охладить.

Заметив, что пивная кружка нового знакомого уже почти пуста, Вероника постаралась выиграть время, заказав себе еще один коктейль, но мужчина остановил ее, и девушка вспыхнула при мысли о том, что он посчитал ее алкоголичкой. Но он заказал ей другой коктейль — «Кир Ройал» — и попросил занести его в свой счет.

В этом коктейле было больше шампанского, чем белого вина, и он оказался куда более вкусным. И, несомненно, более дорогим. Ее темноволосый товарищ, похоже, не бедный человек, о чем свидетельствовали еще и фирменные знаки на его повседневной одежде.

Шампанское немедленно ударило Веронике в голову, но при этом успокоило нервы и отмело все оставшиеся сомнения в том, правильно ли она все делает.

Из-за языкового барьера был невозможен серьезный разговор, но никто из них и не собирался быть серьезным, поэтому в этот вечер каждый изобрел для себя свой собственный способ коммуникации. Они поняли, что оба одиноки, обоим за двадцать лет и Веронике нужен гид, чтобы показать Париж...

Когда в животе у девушки заурчало, что привело ее в некоторое замешательство, Люсьен заплатил по счету и повел ее в ресторан «Бофингер», где они уселись на бархатные диваны под потрясающим стеклянным куполом и стали наслаждаться устрицами и шампанским. Мужчина забавлялся их пантомимными жестами и рассердился в ответ на настойчивое стремление Вероники расплатиться своей кредитной картой. Впрочем, увидев озорной блеск в его глазах, девушка заподозрила, что ее спутник по большей части изображает свой гнев и наслаждается ее замешательством. Ему явно нравилось играть роль переменчивого, сердитого, но совершенно очаровательного француза. Ей даже казалось временами, что он совсем не француз и понимает английский язык, но это не имело значения, потому что тайна была составной частью веселья.

Главное, он знал Париж и оказался достаточно находчивым для того, чтобы проскользнуть вместе с ней сперва на бал-маскарад, который был в самом разгаре, а затем уговорить охранников пропустить их в самый эксклюзивный ночной клуб, о котором Вероника могла только мечтать.

И он был достаточно сильный для того, чтобы пробиться сквозь толпу, и достаточно сообразительный, чтобы спешно увести ее с площади Бастилии, дабы миновать жуткую стычку, намечавшуюся между полицией и участниками политического протеста.

— Люк! — закричала Вероника, когда кто-то толкнул ее локтем в бок и она чуть не упала.

— Сюда! — крикнул ей в ухо Люсьен и, обхватив за талию, потащил прочь от оравшей толпы, которая становилась все гуще, и размахивавших дубинками полицейских.

Они побежали по уже знакомой улице мимо ресторана «Бофингер», мимо припаркованных машин, быстро обогнав других рассеявшихся беглецов. Девушка начала беспомощно смеяться, осознав полный абсурд происходящего: Вероника Белл, перспективная бизнес-вумен и примерная дочь своих родителей, мчится по ночным парижским улицам, скрываясь от полицейских!

Они повернули налево, и неожиданно Вероника обнаружила себя в знакомом месте — возле открытой галереи, окружавшей площадь Вогезов.

В некоторых окнах старинного здания из красного кирпича все еще горели огни, но магазины, кафе и художественные салоны, расположенные в галерее, уже закрылись. Фонтаны были выключены, аккуратно подстриженные деревья бросали призрачные тени на светлые пешеходные дорожки.

— Ты говоришь по-английски, — укоризненно сказала Вероника, дергая спутника за руку и пытаясь замедлить шаг.

Она тихо вскрикнула, когда в дальнем конце площади показался полицейский автомобиль, и Люсьен затащил ее за одну из колонн, поддерживавших галерею. Он прижал девушку к холодному камню, обняв за спину, чтобы уберечь ее шелковую кофточку от соприкосновения с шероховатой поверхностью, их прерывистое дыхание смешалось, и Вероника почувствовала возле своей груди сильное биение его сердца. Страх и восторг боролись внутри нее, пока она пыталась взять себя в руки.

— Отойди, — хрипло прошептала она, — я слышу, что...

Люк пробормотал что-то на французском, или на английском, или на каком-то другом языке — это теперь не имело значения, потому что он уже целовал ее и все окружающее перестало для нее существовать: она ощущала лишь пьянящий вкус его губ, легкий аромат его одеколона и крепкие руки, прижимавшие ее к мощной груди.

Огонь вспыхнул в крови Вероники, когда Люсьен нежно прикусил ее нижнюю губу и проник языком в рот. Он прижался к ней бедрами, будто зажав в тиски между собой и холодным камнем. Это было дикое, опустошающее, страстное ощущение — совсем не похожее на те шутливые поцелуи во время фейерверка... и совсем не похожие на те поцелуи, которые когда-то были в ее жизни!

Вероника почувствовала, что теряет голову: она изогнулась в его объятиях, вцепившись ногтями в плотную джинсовую ткань, обтягивавшую ягодицы Люсьена, заставляя его содрогаться и со стоном произносить ее имя и еще глубже проникать языком в ее рот. Вскрик двух голосов эхом разнесся по колоннаде и вернул их обоих к реальности, но лишь для того, чтобы они осознали остроту их желания.

— Пойдем... — это было все, что он сказал, и голос его был наполнен обещанием блаженства. И девушка вышла за ним на лунный свет. Но они не сразу дошли до следующей улицы. Он целовал Веронику возле каждой колонны, всю дорогу под аркадой, и когда они, в конце концов вдруг оказались возле ее дома и стали подниматься по лестнице мимо ее квартиры, девушка не выдала свой восхитительный секрет.

Она никогда не думала, что потрясающе сексуальна, пока не взглянула на себя глазами Люсьена. Люк хотел ее и не боялся этого показать. Он овладел ею так, что в ней открылись все тайные желания, о которых она даже и не подозревала. У нее никогда не было мужчины, который раздевался бы перед нею так, как он... медленно, чувственно. Люсьен снимал с себя одежду, не отрывая глаз от ее лица, наблюдая за тем, как она смотрит на его готовившуюся к любви плоть, как розовеют ее щеки, расширяются серые глаза и приоткрываются в предвкушении губы...