Девушка с глазами Герды - Наталья Шемет
И даже – о, чудо! – вел себя по отношению к охотнику вполне дружелюбно. Сам охотник старался держаться от волка подальше. Поначалу сто раз пожалел о своей внезапной доброте и порывался пристрелить зверя, но его останавливала Амалия. Как по волшебству, девушка появлялась рядом именно в тот момент, когда он в ярости хотел схватиться за ружье, и вместо холода оружия его руки натыкались на мягкие ладони девушки. Она молчала, смотрела в глаза, не отпускала его рук… и гнев проходил, угасал, стихал, оставляя чувство свежести после грозы – так, когда заканчивается страшная черная буря, становится светлее, еще продолжается дождь… но на небе появляется радуга.
Пытаясь разузнать у девушки хоть что-нибудь о ней самой, охотник боялся проговориться, что его единственной целью было истребление всех волков в округе. Ему было стыдно. Хотя еще недавно именно это было смыслом его жизни.
Амалия быстро нашла чем заняться. Она убиралась и готовила, стирала и чинила охотнику одежду так, словно всегда только этим и занималась. Очень мало говорила, но одним из первых ее вопросов было:
– Где твоя жена?
– Она умерла, – ответил, помрачнев, охотник.
– На небесах хорошо, – прошептала Амалия.
– Что ты сказала? – мужчина не расслышал тихих слов девушки.
– Нет-нет, ничего. Я так… я понимаю.
Амалия улыбнулась и больше ничего не спрашивала.
Охотник, первое время относившийся к девушке с настороженностью, понемногу оттаивал. Было до сумасшествия радостно приходить в теплый, а не выстуженный ветрами дом. Носить чистую одежду. Спать на хрустящих, пахнущих морозной свежестью простынях. Обрезать отросшую спутанную гриву. Амалия так смеялась, взъерошив его остриженные теперь по плечи темные волосы. Это было приятно. Это случилось лишь единожды, но оказалось достаточным, чтобы принести измученной душе охотника тепла и невыразимого словами, отчаянного желания ласки – снова и снова.
Вкусная еда, приготовленная с заботой и нежностью, уют, которого давно не было, постоянная улыбка и удивительная нетребовательность девушки раз за разом, одну за одной вынимали иголки из его сердца. Было немного больно и непривычно учиться улыбаться снова: губы не слушались. Но на его лице стала появляться улыбка – когда он видел, как хлопочет по дому Амалия, как ловко у нее все получается, как умудряется приготовить так вкусно из немудреных продуктов, которые охотник запас на зиму… как играет с волком, а тот, тявкая, как простая собака, все еще хромая, играет и подскакивает, и старается лизнуть девушку в щеку. Ее постоянная улыбка слегка беспокоила, а глаза… притягивали неимоверно. Он мог бы смотреть в них часами, будь на то его воля.
Охотник готов был поклясться, что это глаза не девушки, а глаза мудрой, много повидавшей и много пережившей женщины. Но она была еще так молода! Так откуда же такая глубина?..
Он удивлялся снова и снова. Казалось, девушка не боится ничего, не боится оставаться одна, когда он уходил надолго – это ему было поначалу страшно оставлять ее, да еще и наедине с волком. Охотник теперь не покидал дом без необходимости, а возвращаясь с ужасом думал о том, что может там ждать… но его всегда встречала Амалия с неизменной улыбкой на губах, гладившая оклемавшегося серого. Со временем охотник понял, что она на самом деле не боится ничего и никого – не боится темноты, оружия, зверей, острых предметов, огня, людей… и его. И все же как она оказалась одна в лесу? Он так и не узнал. Кто она и откуда, есть ли у нее родственники, куда и зачем шла, или сбежала?.. Может, она преступница?.. Может…
Но сейчас больше всего ему хотелось, чтобы она не уходила.
Впервые за долгие, страшные дни и ночи призрак жены стал отступать.
Она часто являлась после смерти – садилась на кровать и смотрела. А он, проснувшись, то пытался обнять призрачные плечи и вымолить прощение, то проклинал, то убегал куда глаза глядят… то клялся в любви. Но все было напрасно. Что ей нужно? Она молчала, обвиняла его и не обвиняла одновременно, но определенно что-то требовала – а что, охотник не мог понять.
И не мог видеть страшную рану, оставленную волчьими зубами. Но взгляд все время останавливался на некогда белоснежной, гладкой, а сейчас изодранной в клочья шее, к которой он прежде так любил прикасаться губами – лаская, от подбородка вниз, и прижиматься на мгновенье вот там, чуть-чуть сбоку, где бьется, пульсирует тонкая синеватая жилка…
Билась.
Он винил себя сотни, тысячи раз, он пытался оправдать себя не меньшее количество раз, но все было бесполезно. И убитые им после гибели жены волки не могли утихомирить болеющее сердце и не могли принести покой его душе. Но с тех пор, как у него поселилась Амалия, призрак жены стал приходить реже. Охотник не мог понять, хорошо это или плохо, и не предает ли он память о любимой – рядом с Амалией он забывал о погибшей.
И страшно завидовал волку, когда нежные руки девушки ласкали зверюгу. Дорого бы он отдал, лишь бы оказаться на его месте.
Когда раны Амалии полностью зажили, охотник стал обращать внимание, что девушка частенько замирает, глядя в окно, или, стоя даже в дикий холод на крыльце, подолгу всматривается вдаль. И порой достает из кармана коробок и чиркает, и смотрит на горящую спичку в пальцах до тех пор, пока та не начнет обжигать. Роняет и зажигает следующую… Эта постоянная игра с огнем настораживала охотника, но была мелочью по сравнению с тем, что в доме поселились улыбки и смех.
Он понял, что хочет во что бы то ни стало удержать девушку. Решение далось ему нелегко. Каждый раз, когда он думал об этом в кромешной ночной тьме, ворочаясь в кровати и не находя себе места, ведь рядом – совсем рядом, в соседней комнате спала Амалия… милая, близкая и уже родная… – являлся призрак жены, но сейчас охотник уже и вовсе не мог понять, приходит она от того, что зла или же совсем наоборот? В ее лице не было укоризны, а было… понимание? От этого он совсем, казалось, мог сойти с ума! Снова и снова пытался объясниться с ней, но не получалось. Спрашивал, как быть, и не сердится ли она, простила ли… винился в том, что не защитил, не уберег, и что чувствует себя живым, снова. В конце концов, забывшись некрепким сном, он принимал решение не сближаться с девушкой. Но, вопреки ожидаемому, наутро желание ни за что не отпускать Амалию не пропадало – наоборот, крепло.
Однажды, когда ночь выдалась особенно холодной и звездной, а волк спал, по давно установившемуся обычаю сторожа дверь, охотник вошел
