Морин Чайлд - Необычный отпуск
— Ты только посмотри вокруг! — воскликнула Эйлин. — Все это здание похоже на место обитания кроликов с личными норками для каждой особи. — Она демонстративно обвела рукой помещение с выкрашенными в серый цвет стенами, бледно-голубым ковром и скупо развешанными кое-где блеклыми акварелями. — Наверняка один дизайнер оформлял интерьер всех офисов в этом здании. И в кабинете каждого сотрудника копии этих ужасных эстампов на безликих стенах.
— Я не оригинален только потому, что работаю в типовом офисном здании? — развеселился Рик.
Она резко кивнула головой.
— Трудно оставаться свободным, неся военную службу на миноносце под названием «Конформист».
— Что?
Эйлин поняла, что определенно переборщила, позволив себе зайти за рамки приличия.
— Что тебе надо, так это… — Она вдруг резко вскрикнула: — Замри, не двигайся!
По инерции он сделал еще один шаг.
— Не двигайся! — Она смотрела на него одним глазом, прикрыв второй ладонью. — Ты что, не понимаешь, что означает «замри»?
— О чем ты?
Она медленно нагнулась к полу.
— Моя линза. Я потеряла контактную линзу.
— Ты что, носишь контактные линзы?
Она прищурила один глаз, а от второго так и не отнимала руки.
— Да.
Рик взглянул на пол и осторожно опустился на колени.
— Я догадывался, что такой зеленый цвет глаз не может быть натуральным.
— Смотри внимательней, куда ползешь! — выпалила она. — Это не цветные линзы.
— Докажи.
Она отняла ладонь. Ее левый глаз ничуть не отличался по цвету от правого. Насыщенный и яркий, как сочная трава весной или как изумруд в витрине ювелирного магазина. Рик зачарованно смотрел в ее глаза и на мгновение заблудился в их глубине, как в омуте. Он подумал, что это похоже на ощущения тонущего человека, но быстро справился с эмоциями. Ни одной женщине не удастся больше утопить его в водовороте своих колдовских очей.
— Осторожно проведи по ковру ладонью, — попросила Эйлин.
— И часто у тебя такое случается? — поинтересовался он, ползая около нее на коленях.
— Обычно когда я очень расстроена.
— Тогда часто.
— Соображаешь.
— Мне об этом не раз говорили.
— Ванесса?
— Ванесса была моей клиенткой, — коротко объяснил он, не отрывая взгляда от ковра и водя по его ворсу пальцами. — Пару раз мы вместе ужинали, только и всего.
— По всей видимости, она еще голодна.
— Плохо ее дело, — пробормотал он.
— О! Кажется, за этим скрыта душещипательная история.
Он посмотрел на нее. На лице ее сияла улыбка, волосы были перекинуты на одну сторону. В поисках линзы пальцы Эйлин невзначай коснулись его руки, и это легкое прикосновение отозвалось пронзительной болью в сердце. С Ванессой он не ощущал такого никогда. Да и со своей бывшей супругой тоже. Или с кем-нибудь еще.
Черт. Она все больше влекла его. Но он не мог позволить ничему случиться между ними. Просто Эйлин была старым… нет, не другом, но и не врагом же. И, конечно, не старым. Кем же она все-таки для него была?
— Эй, — произнесла Эйлин, помахав перед его лицом рукой.
— Ах, да, история. Да не было никакой истории. Ванесса была просто… — Рик опять задумался. Он никому не должен давать никаких объяснений. Но если уж Эйлин неотрывно смотрит на него единственно зрячим на данный момент глазом, то просто так не отступится. Наконец он произнес: — Случайной.
— Многое происходит совершенно случайно.
— Ничто не длится вечно.
— Звучит очень оптимистично. — Она проползла вперед еще пару дюймов.
— Зато реалистично.
Это он знал лучше многих. Любовь, дружба, любые человеческие отношения имеют конец. И обычно когда ты меньше всего этого ждешь. Рик решил охранять свой собственный мир. И теперь он сам обрывал любые отношения, не давая возможности банальной истории перерасти в запутанный клубок проблем. Настал его черед уходить первым. Он больше не позволит никому разбить его сердце.
Осторожно передвигаясь по ковру, он застыл недалеко от Эйлин.
— Куда она могла укатиться?
— Довольно далеко, — ответила Эйлин. — Но почему все реалистичное цинично, почему?
Рик посмотрел на нее. Черт, она была так близко. Настолько близко, что он мог сосчитать ее веснушки. Их было шесть.
— А почему это тебя так интересует?
Плечи ее чуть дрогнули.
— Просто веселит полуслепую женщину.
Рик рассмеялся. С ее приходом в офис он стал часто улыбаться, что было для него в новинку. Рик был так поглощен строительством собственной империи, что времени любоваться результатами своего труда у него не оставалось. Он слишком рьяно хотел доказать всем, и прежде всего себе самому, что может добраться до недосягаемых вершин. Но каким-то образом Эйлин удалось привнести в его жизнь ощущение легкости и радости.
Вдруг Рик заметил, как что-то блеснуло, словно от зеркальной поверхности отразился солнечный луч.
— Не было никаких глубоких трагических отношений, поэтому нечего и объяснять, — сказал он, не давая вовлечь себя в обсуждение своего последнего любовного похождения. — Мы с Ванессой были словно два столкнувшихся в открытом море корабля. Поравнялись и разошлись каждый своим курсом. И это реальность, а не цинизм.
Столкнувшиеся корабли? Эйлин позабавили выбранные Риком слова. Если уж их корабли столкнулись, то, возможно, им приходилось вместе спать. Значит, Ванесса могла лицезреть его нагим. Незамедлительно ее воображение нарисовало этот яркий образ.
Вот он выходит из душа, узкое полотенце едва оборачивает его бедра, капли воды бусинами спадают с мокрых волос на грудь. Взмах головы, и миллионы мельчайших брызг слетают с волос алмазными бусинами. Затем она представила, как падает с него полотенце, как, переступив через него, он идет ей навстречу. Образ был настолько манящим, что, казалось, это было наяву.
— Я нашел ее!
Она жадно втянула воздух.
— Что?
— Твоя линза, — сказал Рик. — Я ее нашел.
— Отлично, — вздохнула она, надеясь восстановить спокойствие.
Боже! Почему в комнате такая духота? Ей казалось, что жар, как при температуре, охватил все тело. Она взглянула в его глаза. Карие, темные и бесконечно глубокие, казалось, они приглашали ее в дальнее плавание. Кровь прилила к лицу, будто она бежала марафонскую дистанцию.
Никогда еще у нее не было такой реакции на мужчин. Интересные молодые люди, безусловно, щекотали нервы Эйлин, и от случая к случаю страстный поцелуй выводил ее из состояния абсолютного покоя. Но никогда еще рожденный ее воображением символ мужчины не воспламенял ее тело огнем любви.
