Кэролайн Андерсон - Фейерверк любви (Сборник)
Прозвучал сигнал таймера. Девин ловко перескочил с фыркающего, покрытого пеной мустанга на лошадку, которую ему подвели, а затем грациозно соскочил на песок. Приветствуя ревущую от восторга толпу, он на мгновение приподнял шляпу, и Ханна заметила, что прядь черных волос прилипла к его лбу. На лице Девина блеснула белозубая улыбка, и с дрожью в сердце Ханна впервые поняла, сколь многим Девин готов пожертвовать ради сына.
Он посмотрел прямо на них, затем поклонился и ушел с арены. Мальчики прекратили вопить и хлопать, чтобы лучше расслышать оценки Девина, а затем снова разразились криками и свистом, когда было объявлено, что у Девина второй результат. Ханна приказала себе не думать о Девине, а сосредоточиться лучше на том, что Трэвис сегодня не заработал ровным счетом ничего, а значит, у него есть отличный предлог не платить алименты.
— А мама Си-Джея умеет ездить верхом. — Делясь с Ханной столь важными сведениями, Джастин сказал это почти благоговейным тоном, даже не подозревая, что Ханна ощутила, как в ней развивается комплекс неполноценности, словно умение ездить верхом являлось непременным атрибутом материнства.
— Мне всегда хотелось научиться ездить верхом, — ответила она, надеясь хоть так не уронить себя в глазах сына.
— Вы живете на ранчо, и у вас наша лошадь. — Си-Джей не смог удержаться от соблазна легонько поддеть ее. — И не умеете ездить?
— В юности мне всегда хотелось иметь лошадь, но у меня ее никогда не было. Потом я вышла замуж и перебралась на ранчо, но мне было не до того, ведь Джастин только что родился. И потом, Трэвис… В общем, Трэвис не мог ничему научить меня, потому что все время был занят.
Си-Джей взглянул на нее почти по-взрослому понимающим взглядом, а затем уставился на арену, которую подготавливали к состязаниям гуртовщиков. Спустя мгновение он ворчливо добавил:
— Может, отец мог бы вас поучить. Чер-р-р… Честно говоря, он научил меня ездить, когда я был совсем малышом.
Выходит, есть еще надежда, подумала Ханна. И снова ей захотелось обнять Си-Джея. Она чувствовала, что он постепенно оттаивает, возможно сам того не замечая.
Ханна попыталась спокойно ответить:
— Я запомню твое предложение, Си-Джей. Ну, ребята, как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь похолоднее? Я угощаю.
Мальчикам и правда хотелось пить. Ханна поднялась, наслаждаясь легким прохладным ветерком. День выдался на редкость жаркий.
— Почему бы вам не остаться и не посмотреть дальше? Мне все равно хочется размять ноги.
А еще ей надо отделаться от мысли, что Девин будет когда-либо учить ее чему-либо. Хватит и того, что от его поцелуев у нее голова идет кругом!
Повесив сумочку на плечо, она устремилась в сторону кафе. Там уже выстроилась длинная очередь, и Ханна решила попытать счастья попозже. Упустить состязание гуртовщиков ей не хотелось.
Стараясь держаться с краю толпы, она вдруг увидела Трэвиса. Он пристально смотрел на нее, вернее, на складки платья, которые ветер услужливо расправил на ее округлившемся животе. Ханна замедлила шаг и направились к нему. Нет смысла откладывать разговор на потом. Ноздри Трэвиса раздувались, и нарочито безразличный голос не обманул Ханну.
— Ну-ну… Ты уже понесла от Девина?
У Ханны сжалось сердце, когда она поняла: он надеялся на это и одновременно боялся, что окажется не прав.
— Это твой ребенок, Трэвис. Именно об этом я и хотела с тобой поговорить.
— Черт побери, Ханна! — Трэвис схватил ее за плечо. Как ты могла это допустить?
— Я, так же, как и ты, не знала, что смогу забеременеть! — вспылила Ханна, жалея, что они не одни. Понизив голос, она добавила: — Это случилось как раз перед разводом. Может, тебя все же порадует мысль о том, что у нас дети?
Его пальцы впились ей в плечо еще сильнее, но Ханна решила стерпеть и не бороться с ним. Куда более жгучую боль причинили ей его слова.
— Да знай я, что ты залетишь, ноги бы моей не было на ранчо!
Прежде чем Ханна успела придумать достойный ответ, позади нее раздался голос Девина:
— Отпусти-ка ее, Риз.
Ханна круто обернулась и чуть не потеряла равновесие. Ей стало по-настоящему страшно, когда она увидела, с какой неприкрытой угрозой смотрел Девин на ее бывшего мужа. В руке у него были стаканчики с холодным питьем, которое он, судя по всему, нес ей и мальчикам, и на запыленных сапогах застыли капли ледяной влаги. Щеки Ханны запылали от стыда, едва она сообразила, что Девин, несомненно, слышал, как мерзко говорил с ней Трэвис.
— Девин, я справлюсь, — сказала она. — Мы всего лишь разговариваем.
Мужчины словно не слышали ее.
— Не лезь не в свое дело, Бартлетт, — предостерег Трэвис, делая шаг вперед.
— Отныне это и мое дело. — Девин швырнул стаканчики на землю и тоже шагнул вперед.
— Девин, не надо! — Ханна попыталась поймать его руку. Это было ошибкой. Трэвис воспользовался секундным замешательством соперника, чтобы точным апперкотом в челюсть сбить Девина с ног.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Девину показалось, что он видит звезды. Челюсть тупо ныла, а во рту чувствовался противный соленый вкус. Наконец он вспомнил, как Трэвис ударил его. Лежа на спине, он сообразил, что видит вовсе не звезды, а блики солнца, заслоненного от него волнистыми волосами Ханны. Девин заморгал, пытаясь заставить мир снова обрести четкость линий, и только тут заметил, что вокруг него собрались несколько ковбоев. Они стояли в мрачном молчании, словно над покойником.
Однако внимание его было обращено на Ханну.
Ошибки быть не могло — она сердита на него. Ее глаза, казалось, прожигали его насквозь, и Девин с возмущением подумал, что ей следует злиться на Трэвиса. Понятно, что он скверно обращался с ней. Кулаки Девина сами собой сжались, и он заставил себя сесть.
Разумеется, Трэвиса и след простыл.
Ханна присела рядом с ним, доставая из черной сумочки бумажный платочек.
— У тебя губа разбита.
Девин подумал, что это сущие пустяки по сравнению с неодобрением на ее лице.
— Дев, а здорово этот паразит тебе врезал, — посочувствовал один из ковбоев.
— Да ладно, — лениво протянул второй. — Поквитаться можно и в другой раз.
Ханна взглянула на них с такой яростью, что их как ветром сдуло.
— Давай-ка отряхивайся и приходи, — обернувшись, крикнул Девину самый храбрый из них. — Тебе скоро выступать.
Однако Девину хотелось, чтобы Ханна поухаживала за ним. Руки ее были такими нежными, а взволнованное лицо таким сочувственным, что Девин зажмурился от удовольствия. Непослушные прядки спадали на ее раскрасневшиеся щеки, выбиваясь из-под заколки с искусственным жемчугом. Ему было приятно, что она надела то же самое платье, что было на ней в день, когда он впервые поцеловал ее. Платье скрывало колени, однако ему отлично была видна гладкая, как атлас, кожа ног над голенищами черных ковбойских сапожек. Девин усмехнулся при мысли, что сочетание джинсовки с жемчугом может быть настолько будоражащим.
