Кэтрин Бритт - Целитель сердец
— Триша, наверно, я должен поздравить тебя с помолвкой. Каков он? Высокий, смуглый и красивый? — спросил он с безумной веселостью. — Не такой, как я? — И помолчал немного. — Ведь так? — властно спросил он.
На нем была бледно-голубая рубашка, подчеркивавшая цвет его глаз. Триша чувствовала, что приближается буря, и предприняла все возможное, чтобы разрядить атмосферу.
— Я сейчас подумала, — осторожно начала она, — как рубашка, которую ты носишь, подчеркивает голубизну твоих глаз.
— К черту, не пытайся быть добренькой! — Он вскочил на ноги. — Я же не дурак.
Повернувшись на пятках, он вышел из комнаты. Триша взглянула на Хейзел, которая начала убирать со стола.
— Не обращай на него внимания, Триша, — сказала она. — На него это временами находит. Скоро он снова придет в себя.
— Как несправедливо, что это произошло именно с Робином! — воскликнула она.
— Мы тут ничем не можем помочь, — ответила Хейзел с обреченностью, от которой у Триши разрывалось сердце.
Она помогла Хейзел убрать со стола и вытерла посуду. Они старались не придавать случившемуся за столом большого значения, однако вспышка Робина испортила весь вечер. Наверно, он тоже так думал, ибо больше не появлялся.
Около девяти часов Триша услышала шум приближающейся машины, ее сердце забилось чаще — это Рив приехал за ней, чтобы отвезти на виллу.
— Это, должно быть, Рив. Ты не встретишь его, Хейзел? Я хочу попрощаться с Робином, — сказала она. Она тихо постучала в дверь его комнаты.
— Робин, это я, Триша. Я пришла попрощаться с тобой.
Она вошла в комнату и застала его сидящим за столом и внимательно читающим книгу. Подняв голову, он с трудом улыбнулся.
— Извини за то, что я был несдержан, — сказал он. — Не знаю, почему я разозлился. Казалось, что с годами я приучился не истязать себя тем, что не является моей виной. А в то мгновение, когда я встречаю кого-то из моего детства, не могу держать себя в руках.
Повисла неловкая тишина. Триша осторожно сказала:
— Мы старые друзья, Робин. Я все понимаю.
Он напрягся, его взгляд вдруг стал холодным.
— В том-то и дело. Ты не понимаешь. Никто не поймет, если не окажется на моем месте. Я хочу стать адвокатом. Я все еще учусь на адвоката. — Он неприятно рассмеялся. — Ты можешь себе представить, что бы кто-то принимал меня серьезно с таким лицом? Я даже подумывал, не стать ли клоуном в цирке, но я не смог бы выдержать одиночества в антрактах. — Он нервно вскочил, подошел к окну и встал к ней спиной.
Пока он шел к окну, дверь тихо открылась — и не успели его ладони предупредительно лечь на ее руки, как Триша уже поняла, что это Рив. Ее нервы начинали сдавать, но она сжала губы и стояла совершенно тихо, пока Робин продолжал говорить.
— Я понимаю, что как-то надо существовать, и отчаянно пытался найти правильный путь. После окончания школы я старался оставаться незаметным, но это не получается в таком обществе, как наше. Это одна из причин, по которой я воспользовался возможностью, чтобы приехать сюда. Все получалось до тех пор, пока не приехала ты и не вернула все воспоминания о прошлом — о моей крайне несчастной жизни, о бесполезности убеждать себя, что внешность не имеет никакого значения.
Он обернулся, увидел Рива и замер от злости.
— Кто вы, черт подери? Что вы делаете в моей комнате? — выкрикнул он.
Триша вступила между ними, чувствуя, что в последующие несколько минут все будет зависеть от нее:
— Это месье Рив д'Артанон. Рив, познакомься с братом Хейзел Робином.
Рив сверкнул своей обворожительной улыбкой и пошел вперед, но Робин не выразил ни малейшего желания пожать протянутую руку.
Выражение лица Рива не изменилось. Он спокойно сказал:
— Я хирург и делаю пластические операции. Не возражаете, если я осмотрю ваше лицо? — Он недолго, но внимательно изучал лицо Робина. — Да, я смогу удалить одутловатость под глазами и заменить этот дверной молоток мужским носом. — Игриво он зажал обидный орган между указательным и большим пальцами, затем осмотрел срезанный подбородок и задумчиво провел рукой по линии челюсти.
Робин изумленно молчал, его кожа побледнела под загаром.
— Вы не обманываете? Вы и вправду хотите сказать, что полностью можете изменить мою внешность?
Рив кивнул:
— Такова моя работа, и весьма благодарная, как в случае с вами. Когда вы можете прийти ко мне?
— В любое время, когда вы скажете, — вымолвил он.
Рив задумался:
— Так, сейчас скажу — сегодня вторник. Ну, скажем, в пятницу в три часа?
— Как прекрасно! — Хейзел стояла в дверях с полными слез глазами. — Я не могу этому поверить.
Ее дядя Жан стоял позади нее. Вдруг все одновременно начали говорить и смеяться. По пути домой Триша спросила:
— Почему вы вошли в комнату Робина?
— Потому что ваша подруга Хейзел сказала, где вы и почему. — На мгновение он взглянул на нее своими серыми и понимающими глазами. — Вы любите этого мальчика?
— Да, — не медля, ответила она. — Я их обоих очень люблю. — Она почти не сомневалась, что он спросит, почему она не представила его Робину как своего жениха, затем заключила, что любой подобный намек теперь не имеет значения — время все равно истекает.
Рив вел машину молча. Триша, как обычно, испытывала мучительное удовольствие, которое неизменно приносила его близость. Тишина была преисполнена недавними событиями вечера — Робин выглядел так, словно увидел чудо, Хейзел плакала от радости, ее дядя разливал вино, а над всеми возвышался Рив — холодный, спокойный и собранный хирург. Она позабыла о его интрижке с Мари-Роз, она лишь видела, снова и снова, как полное отчаяние Робина сменяется бесконечной радостью.
Приехав на виллу, она вышла из машины и увидела перед собой высокую фигуру Рива, его смуглое лицо было непроницаемо при тусклом свете.
— Спасибо за то, что вы сделаете для Робина, — шепнула она, и ее глаза наполнились слезами, когда непреодолимый порыв побудил ее приподняться на цыпочки и губами коснуться его щеки.
Результат был потрясающ. Она услышала, как тот от удивления вздохнул, и почувствовала, как он за руки крепко притянул ее к себе. Его губы жадно впились в ее, она почувствовала себя совершенно беззащитной. Когда наконец он отпустил ее руки, Триша подняла глаза. Ее лицо было совершенно бледным.
Блеск его глаз, почти черных в полумраке, приковал ее взгляд. Он заговорил хрипло и быстро, в не свойственной себе манере:
— Когда играешь с огнем, то обычно обжигаешься. Помните это, Триша. Bon soir, Триша.
Машина развернулась и уехала, Триша стояла, словно покинутый в бурном море корабль. Она отперла дверь своим ключом, тихо закрыла ее за собой и с безучастным, как льющийся через окно верхней лестничной площадки лунный свет, сердцем медленно направилась к своей комнате.
