Сьюзен Мэллери - Шейх и невеста напрокат
Его всхлипы проникали в самую душу. Несмотря на его высоту и силу, он все еще оставался маленьким мальчиком, много лет назад потерявшим своего отца.
– Ну, и как мы это закончим? – спросила Виктория, прижимая его к груди.
Фуад поднял заплаканное лицо и посмотрел в ее глаза.
– Прошу пощады, – прошептал он.
Охранник увел Фуада прочь. Виктория немедля побежала в зал старейшин. Катеб лежал на раскладной кровати. Он был бледен, правда еще дышал.
– Как он? – требовательно спросила Виктория, прокладывая себе путь поближе к Катебу. Она упала на колени рядом с мужчиной со стетоскопом на шее.
– Он в порядке?
– Катеб поправится, – ответил ей врач. – Яд древний и сильный, но при этом легко реагирует на противоядие. Через пару часов от симптомов не останется и следа.
– Ну, слава Богу! – выдохнула она, а затем наклонилась и поцеловала принца.
Катеб открыл глаза.
– Из-за тебя я чуть с ума не сошла, – произнесла Виктория, не обращая внимания на стоящих вокруг людей. – Вот взяла бы и пристукнула тебя, если бы только была уверена в том, что это поможет! У меня чуть инфаркт не случился.
Он слабо улыбнулся.
– Ты убила бы меня, чтобы проучить?
– Короче, ты знаешь, что я хотела сказать. Больше так не делай.
– Не буду, – Катеб прищурился. – Почему у тебя на руке кровь?
– Да так, ничего страшного.
Катеб нахмурился.
– Я не все помню, но кто-то, кажется, говорил о жертве. Жертвой стала ты? – Он заставил себя сесть и, несмотря на слабое состояние, выглядел достаточно угрожающе. – Это правда? – потребовал ответа Катеб. – Жертвой была ты?
– Ну... в принципе... – начала Виктория.
Не дослушав, Катеб прорычал.
– Кто это допустил? Кто разрешил женщине пожертвовать собой?
– Эй, ты, тише! – проговорила Виктория, тыча пальцем ему в грудь. – Нигде не сказано, что женщина не может быть жертвой. Я это сама уточняла.
– Ты не знаешь древнего языка.
– Мне помогли. И? Ты жив, я тоже жива, Фуад попросил пощады. У нас замечательный день!
– Ему нужно отдохнуть, – сказал врач. – Он должен поспать.
Виктория почувствовала, как ее кто-то оттаскивает. Ей хотелось пойти за Катебом, но внезапно она растерялась. Она же сказала ему, что после сражения уедет. С ним все в порядке. Разве ей не пора сдержать обещание?
Отъезд вдруг перестал казаться ей таким простым решением. Она не могла себе представить жизнь без Катеба. Ей хотелось большего. Она хотела чуда.
Юсра отвела ее в смежную комнату.
– Эх, глупый мальчишка, – пробормотала она, закрывая двери, а затем взяла тазик с водой и начала обрабатывать рану, которая все еще причиняла Виктории сильную боль.
– Так с ним все в порядке? Пощада разрешена законом. Ты сама мне об этом сказала.
– Он пытался отравить Катеба. Пощада возможна только в случае честной схватки. Преднамеренное убийство – серьезное преступление.
У Виктории скрутило живот.
– Ты шутишь? Я знаю, в чем он поступил нехорошо, но ведь на то были свои причины. У него умер отец. Он много лет был брошен. Удивительно, что он вообще выжил. И за все перенесенные невзгоды его еще и накажут?
– Этого требует закон. А твой закон разве бы оставил этот поступок безнаказанным?
– Нет, но ведь это не совсем его вина. – Такая большая плата за хороший день! – И что теперь с ним станет?
– Сегодня, до захода солнца, проведут слушание.
Виктория уже не чувствовала рану.
– Так скоро?
– Да. Есть тысячи свидетелей. Его признают виновным и вынесут приговор.
Она не хотела знать подробностей, но все-таки спросила:
– Какой?
– Смертный. Отравят ядом, которым он собирался убить Катеба. Фуад умрет до заката.
Все еще ощущая на себе последствия отравления, Катеб прошел в главный зал дворца. Врач дал ему снотворное, чтобы тело полностью восстановилось, и хотя Катеб ценил его усилия, он не хотел проспать весь день. Было слишком много дел.
Он знал закон, и какая участь ждет Фуада. «Это даже бессмысленнее самой схватки», – хмуро подумал он. Приговорить к смерти обиженного парня... И какая от этого польза? Отложить исполнение приговора уже нельзя. Он послал за Викторией, как только проснулся, но ему сказали, что ее не смогли найти.
Она уехала, как и обещала. А он, последний дурак, позволил ей уйти.
Заид и остальные старейшины прошли в зал. Сейчас они объявят его вождем и преступят к своей первостепенной задаче – смертной казни Фуада. Катеба такой исход не радовал.
Катеб подошел к Заиду и опустился перед ним на колени. Сначала произнесли небольшую речь, а потом его короновали. Теперь Катеб был совсем другим человеком. Он поднялся под восторженные возгласы людей.
Это была его судьба. Он знал, что находится на своем месте. Но этот день он представлял себе совершенно по-другому. Он потерял Викторию, потому что испугался признать свою слабость. Не то, чтобы он не доверял ей, он не доверял самому себе, боялся, что не переживет, если ее потеряет. Он любил Кантару и всегда будет ее любить, но Виктория тронула его душу так, как никто другой. Она читала его, словно открытую книгу. Она знала его изъяны и тем не менее любила. Узнав ее, он стал лучше.
Он должен спасти Фуада. Теперь он это видел. Если он спасет мальчика, то будет достоин этой женщины. Но как его спасти? Был только один единственный способ, но кто вступится за чужого человека, пытавшегося совершить убийство?
Катеб подошел к трону и попросил, чтобы к нему привели Фуада.
Подростка вели охранники. Он больше не держал себя дерзко. Более того, он выглядел очень молодым и напуганным.
Катеб подождал, пока зал стихнет, и заговорил. Он прочитал обвинение и предложил, чтобы свидетели преступления подписали бумагу. Потом зачитал наказание: смерть до захода солнца от идентичного яда.
Фуад склонил голову и зарыдал.
– Кто-нибудь готов поручиться за мальчика? – спросил Катеб, всматриваясь в толпу.
Требовался всего один человек. Тот, кто не является членом семьи Фуада или Катеба. Один человек, который выступит против обвинителей и скажет, что мальчишка достоин того, чтобы сохранить ему жизнь.
Нельзя кого-то просить за него поручиться. Ведь ответственность будет лежать на плечах поручившегося всю жизнь. Если Фуад совершит такое же преступление снова, то заступившейся понесет на себе часть его вины.
Большой зал наполнился тишиной. На Катеба давили переживания. Если бы ему позволили выступить в защиту Фуада, он бы это сделал. Но закон был предельно ясен. Поручаться может...
– Я выступлю в его защиту! – раздался из толпы голос.
