Никола Корник - Совершенство там, где любовь

Наконец Ингрэм вытянул ведро и бросил на траву промокший мешок.

– Открой, – приказал предводитель. Ингрэм принялся суетливо развязывать мешок, несколько монет упали на траву, блеснули в свете факелов и скрылись под темной кучей, высыпавшейся из перевернутого мешка.

На мгновение воцарилась абсолютная тишина, а затем раздался пронзительный, полный отчаяния крик Ингрэма. Сильно запахло серой.

– Ну что ж ты, бери свои деньги, Ингрэм, – проговорил предводитель, разворачивая коня. Ингрэм шарахнулся в сторону от копыт. – Забирай свою добычу и уходи. Трать эти денежки, не стесняйся, Ингрэм! Чего их беречь, эти награбленные деньги! Бери их, и чтоб духу твоего не было в наших краях, иначе смотри…

Ингрэм рассовал по карманам блестящие монеты и, пугливо озираясь, потрусил к калитке. Толпа расступилась перед ним, никто даже не попытался его задержать.

У калитки Ингрэм оглянулся и исчез в ночи. Прошли долгие пять секунд, и люди с криками, под грохот барабана кинулись следом за ним. Шум затих где-то вдали. В саду остались лишь двое. Один из них с веселым смехом сдернул маску. Делла выскочила из беседки и бросилась в объятья Чарлза Лефоя.

Эннис постояла, а потом несмело подошла к другому всаднику. Тот несколько мгновений смотрел на нее блестевшими в прорезях маски глазами, а потом быстро нагнулся и, подхватив ее, как когда-то, посадил в седло.

Эннис повернулась к нему лицом.

– Адам, – проговорила она, почти касаясь губами его губ, – поклянись мне, что это не ты был предводителем бунтовщиков, что сегодня это было единственный раз.

– А сама ты как думаешь? – спросил он с усмешкой.

Глава тринадцатая

– Это был мешок из-под пороха, – рассказывал Чарлз той же ночью, когда они снова собрались в гостиной. – Ингрэму просто не повезло.

– Я не очень разбираюсь в химии, – сказал Адам, – но, по-моему, порох в соединении с серой плюс вода подействовали разлагающе на серебро…

– … кроме монет, которые были на самом верху, – закончил Эдвард.

– Бедный мистер Ингрэм, – подхватила Эннис. – Все его богатство изгрызено мышами или испорчено.

– А вы уверены, что он убежал? – спросила Делла. – Как он мне ни противен, не хотелось бы услышать, что его разорвали на куски.

– С ним все в порядке, – сухо проговорил Адам. – Мы тщательно отбирали людей и дали им четкие указания.

– И что теперь с ним будет? – поинтересовалась Эннис. – Его будут судить?

Чарлз кивнул.

– Думаю, да. У нас достаточно улик – банкнота и монеты. У страховых компаний наверняка возникнут вопросы, а Адмиралтейство возможно, поищет судно, отвечающее описанию “Северного принца”. Но даже если Ингрэму удастся избежать суда, ему все равно конец. Думаю, он уедет за границу.

– Наверняка, – кивнул головой Эдвард. – Он же стал всеобщим посмешищем, у хэррогейтского общества надолго хватит тем для разговоров.

– Это было очень унизительно для него, правда? – проговорила Эннис. – Признаюсь, мне как-то неловко смотреть на человека в таком жалком положении.

Лицо Адама стало суровым.

– Лучше вспомни: даже в своем жалком положении Ингрэм продолжал шарить по траве, выискивая уцелевшие монеты! Его больше ничего не волновало!

– Ты слишком жалостливая, Эннис, – вставил Чарлз. – Вспомни, как он грозился отобрать у тебя Старбек. А других, которых он прогонял с их земли, тех, с кого он требовал непомерную арендную плату, так что они чуть с голода не умирали… – Он хохотнул. – А ты, Адам, был сегодня такой сдержанный, просто удивительно!

Все немного помолчали.

– А как ты думаешь, Чарлз, – заговорила Эннис, – беспорядков больше не будет?

– Думаю, нет. Заводилой в основном был Эллис, а теперь, когда Ингрэма больше нет, вряд ли он что-то подобное будет предпринимать.

Чарлз посмотрел на Адама:

– Вы, Эшвик, единственный, кто остался внакладе: выплатили Ингрэму долги лорда Тилни. Если он присвоил деньги, объявив, что “Северный принц” затонул, то все долги должны быть аннулированы, только я сомневаюсь, что вы что-то получите. Мы посмотрим, нельзя ли что-то сделать.

Адам вскинул руку.

– Мне достаточно того, что мы свалили Ингрэма. – Он усмехнулся. – Хотя деньги тоже не помешали бы.

Миссис Хардкасл отвела Чарлза, Деллу и Эдварда в их на скорую руку приготовленные спальни, и Эннис с Адамом остались одни.

– Я должна идти, а то Делла – мы с ней спим в одной спальне – еще подумает, что я остаюсь с вами, – сказала Эннис. Она с сомнением посмотрела на старую кушетку. – Хорошо ли вам тут будет спаться, сомневаюсь. Помнится, она уже даже при отце была комковатой!

Адам со вздохом потер рукой щетинистую щеку.

– Наверняка плохо, но не из-за кушетки: я буду все время думать, что ты спишь совсем недалеко. А Делла… Надеюсь, что она никуда не исчезла из вашей спальни! Очень не хотелось бы вызывать Чарлза на дуэль, как раз когда он начал мне нравиться.

Эннис улыбнулась и положила голову Адаму на плечо.

– Я так рада, Адам. Я уверена, что мы будем счастливы. – Она зевнула и поднялась на ноги. – Ладно, пойду спать. А насчет соблюдения приличий можно не беспокоиться, у нас же в доме священник!

– Мятежный священник, – засмеялся Адам. – Мне иногда кажется, что Эдвард родился не в том веке!

Гости из Лондона прибыли на следующий день, и Эннис, с робостью думавшая о том, как она предстанет перед друзьями Адама, немного приободрилась, обнаружив, что это люди как люди и вполне дружелюбны. Однако после Старбека Эннис ни разу не выдалось случая поговорить с Адамом наедине и рассказать ему о том, что еще оставалось недосказанным.

После ужина Эннис вошла в свою спальню. Спать совсем не хотелось, хотя надо было хорошо выспаться, ведь завтра предстоял беспокойный день бракосочетания. Ужасно хотелось увидеть Адама, но он был со своими друзьями. Может, погулять по саду? Эннис взяла накидку, вышла в коридор и… неожиданно для себя толкнула дверь гардеробной Адама и скользнула внутрь. На кровати в беспорядке лежала одежда, в которой Адам был во время ужина и которую еще не успели убрать. Эннис подошла и, взяв сюртук, сунула руки в рукава. Сюртук был ей очень велик, она завернулась в него и потерлась щекой о воротник, вдыхая запах дыма, сандала и его самого – Адама. Ноги стали как ватные, Эннис прикрыла глаза. Она всей душой любила Адама и знала, что ей нечего бояться. Никакая ловушка ей не грозит, Адам доказал это своей откровенностью и терпеливостью. Скрипнула дверь, Эннис открыла глаза. На пороге стоял Адам и смотрел на нее. Эннис вдруг вспомнила, что она все еще в его сюртуке, скинула его и бросила на кровать.

– Я шел посмотреть, как ты, – сказал Адам. – За ужином ты была такая тихая, что я начал беспокоиться. Эннис? – Он бросил взгляд на сюртук, потом снова на нее.