Пристань надежды - Лилия Фандеева
– Ты чего здесь делаешь, дочка? – спросил он. – Украли, а ты сбежала? Здесь на десятки километров живой души нет. Дорога эта раньше оживленной была, когда деревни были живы, а сейчас по ней автобус раз в неделю едет, да такие как я. В уборочную страду зерно везут в район. Откуда же ты взялась, горемыка?
– Из леса, через поле. Сразу похитили, потом отпустили, высадив в лесу. Добрые люди доброе дело сделали.
– Сама откуда будешь? – спросил он.
– Город Солнечный, – ответила Надя. – Как мне домой добраться? Я с 14 числа там не была, а сегодня уже 22. Может меня ищут?
– Далеко тебя завезли. Это же на той стороне реки, километров сорок, не меньше. Ты никак тяжелая?
– Есть немного, – смущенно ответила Надя.
– Значит, есть два пути. Едешь до райцентра, – он показал рукой в сторону, откуда приехал, через мост и ты на своей стороне. Там тебе и автобус и теплоход. Могу подвезти, если надо. В другую сторону ближе. Едешь через мост в Гуково оттуда в Солнечный, но только автобус и только в субботу. Что выбираешь? Ты не особо думай. Не езжай в райцентр, в таком виде тебя и на вокзал не пустят, а то и арестуют. Может, милиция и ищет, да они пока разберутся, ты и родишь. У нас участковый в соседней деревне уже лет пять живет, а толку от него никакого. Да, что я разболтался. Ты садись назад, я тихонечко поеду. Поживешь у нас с матерью до субботы, а в субботу я тебя сам к автобусу и провожу на коне. Садись, не обидим. Апартаментов у нас нет, а вот кровать и помыться организуем, – предложил ей пожилой мужчина.
– Автобус точно будет в субботу? Могу прождать, потеряю время, – сомневаясь в правильности выбора, спросила Надя.
– Не переживай, сейчас лето, ни зима. Будет тебе автобус.
Надя прожила в доме Назаровых не три дня, как планировали, а десять. После приезда, Потап Петрович, так звали ее « спасителя», протопил нежарко баню, наносив воды из колодца, чтобы Надя могла помыться и постирать дорожную одежду и белье. Надев вещи, выданные ей Натальей Ивановной, за поздним обедом или ранним ужином, она коротко рассказала то, что с ней произошло. Хозяевам было за шестьдесят. Место, где жили Назаровы, раньше было небольшим селом с сельпо и начальной школой. Был газ и свет. Потом совхозы ушли в «небытие», население начало переселяться на центральную усадьбу бывшего совхоза, продав свои земли и дома в довесок. Пока домов оставалось десятка два, жизнь была еще нормальной. К ним приезжала автолавка, был газ и свет. Старики, которым было за 80 уходили в мир иной, остались Назаровы, да соседка на соседней улице. Дома ветшали и рушились, газ, и свет на два дома посчитали роскошью и обрезали.
–Давно бы съехали в соседнюю деревню Крутой яр, дома там есть недорогие, да наш фермер за землю гроши дает. Ему дешевле нас похоронить, чем купить наши дома с землей» – жаловался Потап Петрович. – Вот так и живем. Два раза в неделю езжу в райцентр на рынок с простоквашей да молоком. Подпол не холодильник, а так бензин хоть покупаю. Ты, милая, ешь, да собирайся ко сну, скоро стемнеет, тогда только свечка, вместо люстры.
Утром проснувшись, Надя нежилась в постели, и все было как всегда, пока она не собралась вставать. Голова вдруг закружилась и она неловко, держась за спинку кровати, опустилась на пол, ноги не держали. Она заплакала. Наталья Ивановна утешала ее вместе с мужем, который собрался в соседнее село, где был фельдшер и жил участковый.
– Не расстраивайся дочка. Живот не болит? Я быстро обернусь. Подумай о малыше, это все нервы,– сказал он, собираясь в дорогу.
Он уехал с запиской для участкового и за фельдшером. Вернулся через час и один.
– Ни участкового, ни фельдшера нет, одни замки. Записку участковому я оставил и к Антонине заехал. Сейчас придет. Это даже лучше, не будем малого травить таблетками. Антонина у нас знатная травница, не грусти, справимся.
Антонина Степановна пришла через пять минут. Присев рядом с Надей подробно расспрашивала, как болит, что болит, а главное, как ведет себя ребенок. Только после этого начала колдовать с отварами, после которых Надя большую часть суток спала. Через четыре дня она разрешила Наде недолго сидеть на кровати, опустив ноги, еще через два стоять. Травки и молоко Зорьки приводили организм в порядок. С помощью Потапа Петровича, Надя выходила во двор и подолгу сидела в тени деревьев. «Жизнь в этой деревне, как на необитаемом острове. Вода из колодца, света и газа нет. Обеды готовятся летом на печке, сложенной хозяином, которая топится сухими ветками. Зимой топят печь для обогрева буреломом и сушняком из леса. Сейчас лето, можно пользоваться мотоциклом, а зимой они и за двор не выходят. Прошлый век какой-то. Вместо холодильника – погреб, вместо света – свеча», – рассуждала она. И Степановна, и Назаровы готовы были жить одной семьей, в одном доме, но его– то, как раз и не было.
– Потап Петрович, вы что так и жили раньше вдвоем с Натальей Ивановной? – спросила Надя.
– Почему вдвоем, дочка? Была и у нас семья и у Степановны. Она нам не только соседка, но и родственница. В деревне ведь как? Если ни сват, то брат, если ни кум, то крестный. Тесть, шурин, деверь – сплошное родство. Вот и Степановна была женой моего троюродного брата, по линии отца, и тоже Назарова. Я женился, когда техникум окончил, да в армии отслужил. Старший сын Санька родился в 59. Он с детства хотел стать военным. После школы пошел в училище, после училища свадьба, вот тогда мы его в последний раз живого и видели. В 81 году родился внук Митя, а в 83 привезли нам цинк, запаянный вместо живого Саньки. Жена его с внуком, ему года два было, к нам перебралась. Квартира служебная,
