Линси Сэндс - Невинность и страсть
— С тобой все в порядке?
Вспыхнув от смущения, Сюзетта кивнула. На самом деле ей почти не было больно, и вскрикнула она больше от неожиданности. Хотя какая уж тут неожиданность…
Боль была такой незначительной, что даже самая чувствительная девушка не упала бы от нее в обморок. Должно быть, любовник Фанни что-то сделал неправильно. Тем не менее было очень странно чувствовать внутри себя мужскую плоть. Дэниел словно бы растягивал ее внутренности и наполнял их собой. Сюзетте это не понравилось, но потом он просунул руку между их телами и снова начал ее ласкать.
Она застонала, в теле поднялась жаркая волна страсти, которая еще минуту назад, казалось, утихла совсем. Сюзетта чуть расслабила ноги, давая простор Дэниелу и побуждая его к действию. И он начал плавные, ритмичные движения, в такт толчкам своего языка у нее во рту. Постепенно рывки ускорились. Чтобы удержать ее бедра на месте, он крепко обхватил их руками, все резче бросая тело вперед.
Сюзетта впилась ногтями ему в плечи, она беспрерывно стонала и выгибалась навстречу приближающейся кульминации. И вот она наступила! Казалось, внутри у нее что-то взорвалось. Сюзетту потрясла сила этого незнакомого ощущения. Волны наслаждения накатывали снова и снова, и она бессильно отдалась их непреодолимой власти. Дэниел сделал еще несколько бросков, потом вдруг хрипло зарычал и бессильно упал ей на грудь. Сюзетта поняла, что он достиг пика.
— Черт возьми, — через минуту прохрипел он, медленно выпрямился и виновато заглянул ей в лицо. — Прости.
— За что? — удивленно воскликнула Сюзетта.
— Мне не следовало… Конюшни — не самое подходящее место для леди. Кто-нибудь мог войти и… Мне нельзя было…
Сюзетта поцелуем заставила его замолчать, потом прошептала:
— Мы можем повторить это еще раз? — И почувствовала, как он беззвучно расхохотался.
— Идея заманчивая, — с ухмылкой ответил он и отстранился. — Но прямо сейчас я не могу. Кроме того, мне надо ехать. — Дэниел наклонился и поцеловал ее в кончик носа. — Прости, но я действительно должен отправляться.
Сюзетта разочарованно вздохнула и с неохотой выпустила его из объятий. Дэниел поправил свою одежду, потом стал приводить в порядок ее платье.
Когда он вернулся в стойло, где седлал лошадь, Сюзетта соскользнула с тюка сена и тут же сморщилась — между ног болезненно саднило.
— Тебя долго не будет?
— В карете отсюда час езды до Вудроу. Маме, наверное, надо будет собрать вещи. Но раз я еду туда верхом, то, думаю, за два часа обернусь, — рассеянно проговорил он, седлая коня.
— А можно мне поехать с тобой? — спросила Сюзетта, которой не хотелось с ним расставаться.
Дэниел удивленно взглянул на нее, задумался, но потом покачал головой и вернулся к своему делу.
— Нет. Мне лучше поехать одному.
— Почему? — нахмурившись, спросила Сюзетта и с тревогой добавила: — Ты боишься, что я не понравлюсь твоей матери?
Вопрос рассердил Дэниела, он оглянулся и твердо сказал:
— Нет, разумеется, нет.
— Тогда почему мне нельзя поехать? — Она вдруг прищурилась — в голову пришла другая мысль и поразила ее в самое сердце. — Ты ведь вернешься?
— Конечно, вернусь, — не оборачиваясь, рассмеялся Дэниел, поймал поводья и вывел лошадь из стойла. Остановился перед Сюзеттой, быстро поцеловал ее, развернул за плечи и скомандовал: — А сейчас иди скорее в дом.
Сюзетта хотела повернуться, но Дэниел не отпустил ее, довел до дверей и вывел во двор. Лошадь шла на поводу следом за ними.
— Ну же, иди! — решительно произнес он и слегка подтолкнул Сюзетту в сторону трактира.
Она вздохнула и пошла. Оглянулась она лишь у входных дверей. Дэниел уже вскочил в седло, улыбнулся, махнул ей рукой и дал жеребцу шпоры. У Сюзетты возникла суеверная мысль, что если она будет провожать Дэниела взглядом до тех пор, пока он не скроется, то больше его никогда не увидит. Она резко отвернулась и вошла в дом.
В общем зале по-прежнему не было ни души, и Сюзетта была этому рада. Глупо было так думать, но ей казалось, что любой человек, который сейчас увидит ее, поймет, что она больше не девственница, как будто происшедшее оставило на ее внешности неизгладимый след.
Тряхнув головой, чтобы избавиться от своих фантазий, она поднялась по лестнице и вернулась в комнату, где спала Лиза. Сюзетта решила, что сможет теперь заснуть. Она действительно чувствовала слабость и думала, что сон пойдет ей на пользу.
Всю первую часть пути до Вудроу Дэниел не мог прогнать с лица удовлетворенную усмешку. Он машинально направлял коня в нужную сторону, а мысли были заняты одной только Сюзеттой. В голове кружились сладкие воспоминания: лиф, спущенный с обнаженных грудей, юбки, взлетевшие к талии, полные желания глаза… Вот он проникает в ее лоно и чувствует, что вернулся домой. С каждым броском его тела ее руки и ноги обвиваются вокруг него все сильнее. В ушах Дэниела звучали ее вздохи, бессильные стоны и вскрики. Он нашел в ней все, на что надеялся, и даже больше. Сюзетта была такая раскованная, такая искренняя. И он целую жизнь будет наслаждаться этими сокровищами. Теперь Дэниел не хотел ничего другого.
Улыбка исчезла с лица Дэниела. Прежде он никогда не думал о женитьбе. Идея обзавестись женой отталкивала его, несмотря на то что всю жизнь перед ним был пример матери. Дэниел полагал, что такая женщина — исключение.
Наблюдая за дамами в обществе, Дэниел пришел к выводу, что большинство из них — испорченные создания. Капризные, как принцессы, они нуждались в ворохе нарядов, потому что не могли появиться в одном платье дважды. Им требовались шкатулки, полные драгоценностей, чтобы подтвердить статус в обществе. С ними нужно было ездить на балы и в театры, даже когда у мужа были дела, те самые, которые обеспечивали благополучие этих дам.
Но Сюзетта не такая. Она была готова принести себя в жертву, чтобы спасти остальное семейство от скандала. Сюзетта предложила это сама, даже не подумав, что Лиза тоже могла бы выйти замуж и воспользоваться своим приданым ради общего благополучия.
Кроме того, Дэниел верил, что Сюзетта не станет бесконечно таскать его по балам. Она уже говорила, что шумному и задымленному городу предпочитает сельскую тишину и красоту природы. Что касается нарядов, то Дэниел уже заметил: ее платья всегда хорошо пошиты и очень красивы, но их нельзя назвать последним криком моды, впрочем Сюзетту это беспокоит не больше, чем реакция посторонних, на ее откровенные высказывания. Она так равнодушна к материальным ценностям, что Дэниелу невольно хотелось осыпать ее этими ценностями с ног до головы.
