Джейн Арбор - Мечты сбываются

Мери глубоко, прерывисто вздохнула.

— Он еще мог говорить? Или вы решили, что он уже тогда был мертв?

— Говорить он не мог, и, прежде чем уйти, я убедилась, что бедняга испустил дух. Я… клянусь, что он умер! Он был мертв, говорят вам! Так какой же смысл?

— Хорошо. Значит, вы оставили его в машине, мертвого, как вам показалось, хотя это не обязательно было так. В любом случае, — Мери и не догадывалась, что может быть так сурова, так строга к кому-то, — вы понимали, что следует позвать кого-нибудь на помощь и вызвать врача. Но вы этого не сделали, поскольку для вас было важнее уйти никем не замеченной. Почему?

— Ох, да пошевелите же мозгами, которые даровал вам Господь! — фыркнула Леони раздраженно. — Мне что, разжевать, чтобы было ясно? Мы с Рики Кертисом встречались. Но он сковал себя по рукам и ногам, обручившись с Нелли, а я со дня на день ждала, что Клайв предложит мне руку и сердце. Так чем же, по-вашему, мы занимались? Я тайно встречалась с Рики, тогда как мы оба могли быть где угодно, только не вместе. Бога ради, что, по-вашему, я могла сделать? Рики погиб. Я ничем не могла помочь ему, даже если бы осталась, но про Клайва тогда можно было бы забыть.

Мери медленно кивнула:

— Забыть, говорите… Понимаю. Вы оставили мертвого или умирающего на дороге, чтобы его нашли там чужие люди; то, как вы обманывали мистера Дервента, чувства родителей мистера Кертиса, разбитое сердце Нелли — ничто не имело значения, пока вы имели шанс улизнуть и остаться вне подозрений? Я только одного не понимаю… Если вы с мистером Кертисом были влюблены друг в друга, как вы могли ждать предложения стать невестой мистера Дервента?

— «Влюблены»? Вы уже взрослая девушка, постарайтесь же думать головой. Мы вовсе не были влюблены, как вы это понимаете. Лично я просто устала ждать, когда же Клайв решится предложить мне брак, а Рики… я не думаю, что он вообще понимал, что это значит — любить кого-то.

— Но он же должен был любить Нелли!

— Ха! Нет, боюсь, Рики любил пожить на широкую ногу и надеялся, что Клайв даст за Нелли солидное содержание. В то время я, кажется, убеждала себя, что я что-то для него значу. Отчего-то женщины… иначе не могут. Но с тех пор я стала подозревать, что он собирался шантажировать меня после моей свадьбы с Клайвом.

— В общем… вы положились на удачу? На то, что вас никто не видел? И, не оставив следов, вы побежали спасать свою шкуру?

— Вы не выбираете выражений, верно? — хохотнула Леони. — Ну, это ничего. Я выбралась из. Этой передряги без единой царапины, и, если идти напрямик, через лес, это не так уж далеко отсюда. Барни и тетушка Форд уехали в гости тем вечером, и хоть я и знала, что потеряла где-то сережку… Рики и правда подарил их мне лишь тем вечером… это могло произойти где угодно, не обязательно в машине, и я не особенно беспокоилась. Конечно, был еще старикашка, вылезший со своими показаниями на следствии, но полиция не стала принимать их всерьез.

— С тех пор полицейские стали относиться к ним иначе, — напомнила Мери. — Когда к ним в руки попала сережка и анонимки.

— Что?.. Ах, эти! Только не говорите, мисс Шерлок Холмс-Смит, будто при всех ваших способностях к сыску и логическим выводам вы еще не догадались, кто писал эти письма!

— Теперь, кажется, догадалась, — сказала Мери. Прозвучавшая в голосе Леони нота озорного триумфа подсказала ей правду. Невероятно, но Леони сама писала анонимные письма Нелли, не обращая внимания на риск, потому что это занятие утоляло ее жажду интриги и стремление получить власть над девушкой. Мери утвердительно сказала:

— Значит, это были вы. Но почему? Вы заявили мне, что не можете дождаться, когда Нелли забудет об этой истории, потому что мистер Дервент откладывал объявление о вашей помолвке до тех времен, когда она окончательно придет в себя.

Леони пожала плечами:

— Не спрашивайте. Мне это просто было интересно. Видеть, как Нелли извивается. Сочинять их, писать и отправлять тоже было забавно. И мне нравилось думать, какой поднимется шум, если Нелли прохнычет о письмах Клайву.

— И когда она не побежала к нему, вам доставило радость воображать, как Клайв берет в руки эту последнюю открытку, ведь Нелли еще не было дома, так?

— Иначе зачем бы я отправила открытку, а не письмо? Все читают чужие открытки, даже если потом делают вид, что не знают, что там написано. Кроме того, мне показалось, что настала пора подбросить в огонь свежих поленьев.

С трудом поборов содрогание, Мери сказала:

— Но разве вы не предвидели, что мистер Дервент сразу же отнесет открытку в полицию, вместе с остальными письмами?

— Именно этого я и хотела. Я знала, что вычислить меня невозможно. Хотите доказательств? Письма лежат в полиции вот уже несколько недель, а что произошло с тех пор? Да ничего.

— Это произошло, — возразила Мери.

— Ах, как вы правы! Ну, а теперь… — Леони погасила сигарету и откинулась назад, уперев руки в стеганое одеяло, — теперь, когда я поднесла вам все историю на блюдечке, я полагаю, вы думаете, что можете избавить полицию от утомительного следствия? Наверное, вам не терпится рассказать все, что знаете… им, Нелли, и Клайву, — особенно Клайву?

Мери покачала головой, только сейчас осознав, что уже приняла решение. Она медленно проговорила:

— Нет. Я не собираюсь идти в полицию, и никто не узнает вашей истории от меня.

Леони выпрямилась, ее лицо напряглось.

— Вы… не хотите использовать то, что знаете, против меня? Вы меня не выдадите? Клайв ничего не узнает?

— Этого я не говорила. Боюсь, он должен узнать.

— Но я не понимаю! Мне показалось, вы сказали…

— Я только сказала, что он ничего не услышит от меня. Потому что вы сами все ему расскажете. Если вы его любите, другого выхода у вас нет, — сказала Мери.

Глава 9

Леони вытаращила глаза, затем глухо, неприятно рассмеялась.

— На мгновение вам удалось меня одурачить, — сказала она. — Я-то вообразила, что вы придержите язык, и уже начала соображать, какую цену вы можете заломить. Но вместо этого вы просто поворачиваете лезвие ножа в моей ране и предлагаете самой перерезать себе глотку, пока вы будете стоять рядом, занеся свое «А не то…» над моей головой!

Мери устало сказала:

— Я не угрожаю вам, Если бы захотела, то оставила бы сережку себе и показывала бы ее для того, чтобы подкрепить историю и чтобы объяснить, как мне удалось заставить вас заговорить. Но сережка останется у вас. Разве этого недостаточно для того, чтобы вы поняли — я сдержу свое слово?

Леони задумалась, подперев щеку ладонью.