Энн Чарлтон - Звезды любви

— Он самый прямой человек, какого я когда либо знал, — сказал ей Дейв, — причем во всех отношениях, в том числе и в личной жизни.

— Нет необходимости защищать его передо мной, Дейв, — сказала тогда Кейт, а затем, не устояв перед соблазном закинуть удочку, продолжала:

— Его совершенно не интересует, что я о нем думаю. Иное дело Соня Марсден…

— О, да, эта несравненная Соня. — Он засмеялся. — Но она, увы, не его идеал. Он никогда не женится на ней. Он уже однажды обжегся, поэтому никогда не повторит подобной ошибки.

— Вы имеете в виду Диану?

— Он вам о ней рассказывал? Да? Они собирались пожениться, но она предпочла карьеру, которую ставила превыше всего. И ее выбор оказался правильным. Теперь она имеет имя, славу… Она живет, кажется, в Греции. Очень странно, что он рассказал вам о ней. Видно, ваш обед на двоих был слишком интимным!

— Да, я извлекла несколько уроков из общения с мистером Бомоном, — сухо ответила Кейт.

— Да? Но учтите, Кейт, что у Роберта есть несколько больных точек…

— Больных точек? У Роберта? Трудно поверить! Хотя сегодня утром он выглядел каким-то встревоженным, даже подавленным…

Кейт вышла из машины; повесив сумку на плечо, она свернула на одну из троп. Надпись на указателе гласила, что это кольцевая дорожка, по которой можно пройти к водопаду и снова вернуться обратно. О, такая дорога как раз для нее, усмехнулась Кейт, ведь, несмотря на ее упорное сопротивление, на изнурительную борьбу со своими чувствами к Роберту, дорога, проделав замкнутый круг, снова вернулась к своей исходной точке. Все дороги ведут обратно к нему!

Кэйт поднималась по крутой, бесконечно петлявшей в зарослях, нырявшей то вниз, то вверх тропинке. Идти было довольно тяжело, приходилось все время смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о торчавшие повсюду корни деревьев. Наконец кончилась открытая безжалостному солнцу территория, и Кейт вступила в тень тропического леса. Он всегда удивлял ее — своей неожиданностью. Край леса был резко очерчен и напоминал стену. И это действительно была стена — из плотно переплетенных друг с другом листьев и ветвей, а струившаяся узкой змейкой тропинка вела в совершенно другой мир.

Среди буйных зарослей тропических растений она почувствовала, что затаившаяся в ее груди тяжесть стала еще более нестерпимой. Она посмотрела вверх на тонкие стволы пальм и массивные колонны кедров и палисандра, и вдруг ее осенило: как было бы прекрасно оказаться здесь вместе с Робертом! Сверху, из листвы деревьев ей что-то прокричал попутай, качавшийся, как в гамаке, на одной из веток. Лианы, обвивающиеся вокруг стволов деревьев и молодой поросли, создавали причудливые узоры. Орхидеи и сказочные листья папоротника буйно устремлялись вверх, туда, откуда едва пробивался солнечный свет, и здесь, внизу, создавалось впечатление, будто находишься под сводами собора, освещенного солнечным светом, проникающим сквозь гигантские цветные витражи.

Кейт остановилась и вдохнула в себя сильный и пряный запах цветущих растений. Она уже слышала вдалеке звуки водопада и крики австралийских попугаев. Она закрыла глаза, пытаясь вобрать в себя окружавшие ее тишину и покой, и ей это почти удалось.

Водопад в это время года пока еще представлял лишь свою жалкую тень, тем более, что нынешняя зима была необыкновенно сухой. И все же потоки бело-серебристой воды неслись по привычному руслу и, низвергаясь с высоты, рассыпались мириадами брызг, оседавших сверкающей пыльцой на стрелы пальмовых листьев и дрожащее кружево папоротников. Кейт просидела почти полчаса, молчаливо созерцая эту красоту и предаваясь раздумьям, потом достала из сумки альбом для набросков и стала рисовать.

Уже позднее, когда она свернула на шоссе, ведущее к Галерее Боумэн, она вдруг почувствовала, что вновь возвращается ставшее уже привычным чувство неуверенности. Картины тропического леса постепенно рассеивались, она опять превратилась в натянутую струну. Желание увидеть Роберта не покидало ее. Она рано утром выходила в сад, надеясь увидеть его, но он, должно быть, прекратил свои утренние пробежки.

Занятая своими мыслями, она даже не сразу расслышала, как однажды утром Луиза попросила ее сбегать в Галерею Бомон и передать Роберту записку.

— Я хочу получить обратно ту вазу, которую он купил у нас. Он попросил меня исполнить точно такую же, чтобы подарить своей матери.

— Вазу? — глупо переспросила Кейт, вспоминая, как чудесно смотрелась ваза Луизы на фоне каменной стены в доме Роберта.

— Он сказал, что завезет ее к нам завтра, но я готова начать работу уже сегодня. Будь умницей, золотко мое, отнеси ему записку, хорошо?

Кейт поняла, что это шанс. Она переоделась, подвела глаза, расчесала волосы. Луиза окинула ее придирчивым взглядом и лаконично заключила: — Ты просто неотразима.

Галерея Бомона оказалась закрыта, и Кейт пришлось подъехать прямо к его дому.

Она позвонила, и в дверях появилась женщина, которая представилась экономкой. — Мне кажется, мистер Бомон приготовил для вас пакет и оставил его в своем кабинете, — сказала она Кейт.

Кейт прошла вслед за экономкой.

— Пожалуйста сюда, мисс Боумэн. И прошу меня извинить, у меня плита.

Кейт на мгновение задержалась у двери в игровую комнату, потом быстро направилась к кабинету. Никого. Только ваза на письменном столе, аккуратно завернутая в бумагу и заботливо уложенная в коробку. На столе лежала стопка бумаг, подготовленных и сложенных той же твердой рукой, которая записала в блокноте-еженедельнике ее имя. Рядом ручка и пара запонок. Она представила себе, как он, приступая к работе, снимает запонки, чтобы закатать рукава рубашки.

Вяло, как во сне, она взяла со стола коробку и вышла в коридор, на мгновение замерев перед закрытой дверью в комнату для игр. Поддавшись искушению, она внезапно открыла дверь и вошла — на нее тут же нахлынули воспоминания, одновременно горькие и волшебные. Она опять, который раз, вспомнила, как Роберт взглянул на нее тогда сверху вниз и она прочитала в его глазах явное торжество, торжество мести. Но его дыхание было таким прерывистым и частым — впрочем, как и ее собственное — и он собирался что-то сказать. Что же он собирался сказать ей?..

— Кейт?

Она чуть не уронила коробку с хрупкой вазой. Резко обернувшись, она увидела входящего в комнату Роберта. Он был в строгом костюме-тройке, который еще больше подчеркивал его атлетическую фигуру. Кейт лихорадочно искала слова, которые могли бы объяснить ее пребывание здесь.

— Я приехала забрать вазу, — произнесла она тихим голосом.

— Но почему вы оказались именно в этой комнате? — спросил он с усмешкой.