Как стать папой за пять минут - Вероника Лесневская
– Я бы с удовольствием… Но тогда первым делом я должен выставить за дверь вас, Игнат Валерьевич, – немного сбив с него спесь, Воскресенский продолжает: – Но раз уж я закрыл глаза на ваше присутствие, то и представителя моей клиентки мы тоже выслушаем.
Только сейчас отмечаю, что в помещении есть еще один человек-невидимка. Он сидит чуть поодаль и не отсвечивает. Наверное, адвокат Максима. Мысленно вычеркиваю его из списка потенциальных угроз. Самого гамадрила я еще на улице списал и отправил в утиль. А вот с прокурором придется пободаться.
– Я настоящий отец ребенка, – заявляю, когда Костя дает мне слово. Кира икает, но благоразумно молчит. Моя умница. – И я намерен отстаивать свои права.
Минутная заминка, во время которой Адов расслабляет узел галстука, а мы втроем почти не дышим.
– Что скажешь? – гневно рычит на сына. – Ты уверял нас с матерью, что эта провинциалка от тебя понесла.
– Аккуратнее с выражениями, – предупреждает Костя, заметив, как меня раздражает его пренебрежительный тон. Сложно держать себя в руках, когда нападают на любимую, но так надо…
– Вот же… – Максим двигает бумаги из клиники ближе, а потом важно, убедительно добавляет: – Если бы от меня, то родить она должна была в феврале! Не раньше! Обманула меня! Зато теперь все круто, избавимся от них обеих…
– Тш-ш, – шикает на него Адов и, уронив голову, закрывает лицо руками. – В кого же ты такой идиот, – выдыхает в ладони. Нервно растирает щеки и хрипло произносит: – Надо подстраховаться, чтобы нигде это не вылезло…
– Потребуйте еще один тест ДНК, – безмятежно, с глубоким равнодушием бросает Костя. Он решил закопать нас обоих? Что творит!
Вопросительно поднимаю брови, а он продолжает таким же холодным тоном:
– Правда, придется делать это через суд и просить разрешения матери. Если она будет против, процесс затянется, информация просочится в массы, но это мелочи, – отмахивается непринужденно. Расслабленно откидывается на спинку стула, и я следую его примеру. Сжав пальцами переносицу, облегченно хмыкаю. Хитрый жук! На секунду даже я повелся!
Адов нахально прогоняет собственного адвоката из кабинета и плотно прикрывает за ним дверь.
– Константин Юрьевич, вам мало того видео, где мой сын без штанов скачет? – хрипит, вернувшись за стол. – Хотите уничтожить меня, рассказав всему миру о подкидыше, на которого мы едва не повелись?
– Не смейте так говорить о моей дочери! – вспыхивает Кира и подскакивает с места.
– Знай свое место, пигалица, – прыскает в нее ядом, и у меня срывает стоп-кран.
– Может, и мне покажете? – медленно встаю и упираюсь кулаками в стол. Слышу грохот, боковым зрением замечаю, как Максим едва не падает со стула. Зашуганный совсем стал, ему бы нервы подлечить.
– Так, хватит! – рявкает Воскресенский. – Развели балаган. Если мирно договориться не получается, значит, встречаемся в суде, – тоже поднимается и делает вид, что собирает вещи.
– Подождите, – Адов выставляет ладонь, останавливая его. – Черт, тихо и без скандала с вами не получится, – задумчиво бубнит, массируя виски. – Шумиха мне совершенно не нужна. У меня есть знакомые, которые разведут Максима и эту… – хочет выплюнуть очередное оскорбление, но, споткнувшись о мой яростный взгляд, проглатывает грубые слова. Вместо них выдавливает из себя: – Ки-иру… без лишней волокиты. Также по своим каналам я помогу быстрее оформить отмену отцовства и переписать ребенка на вас, – вскидывает голову.
– Я без вас справлюсь, не беспокойтесь, – надменно отвергаю его предложение.
Костя не вмешивается, а внимательно следит за нашей перепалкой. Кира ведет себя тихо, как затравленный мышонок, послушно отдает мне инициативу, зато в какую фурию она превращается, когда речь заходит о дочке! Не девушка, а пожар! Настоящая мать в оболочке нежной принцессы.
– Я должен быть уверен, что не будет никаких неожиданностей, – Игнат Валерьевич барабанит пальцами по подбородку. – Я согласен на любые условия, лишь бы мы замяли это дело.
Неожиданно протягивает мне руку. Теряюсь на секунду, но слышу многозначительное покашливание Кости – и пожимаю ладонь прокурору.
С подозрением изучаю его лицо, бордовое от духоты, нервов и повышенного давления. Не верится, что так легко все обошлось. До последнего жду подвох, но… его нет.
Мы все вместе выходим из офиса. Уже не как противники, а чуть ли не как добрые товарищи. Больше ничего не обсуждаем, потому что Адов опасается посторонних ушей. Прощаемся на крыльце и расходимся.
На заснеженных ступеньках хочу придержать Киру за локоть, чтобы не поскользнулась, но она не позволяет даже притронуться к себе. Спускается сама, замирает на площадке перед парковкой, изучает отдаляющихся от нас Адовых. Замечаю, как поднимаются и опускаются ее хрупкие плечи, будто она тяжело вздыхает. Приближаюсь со спины, чтобы обнять, но она резко оборачивается.
– Спасибо вам, Константин Юрьевич, – щебечет с улыбкой, вызывая укол ревности в моей груди, а потом вежливо, с прохладой обращается ко мне: – Петр, не мог бы ты открыть машину? Холодно, – зябко потирает плечи.
– Конечно, Кира, – хмуро дублирую ее тон.
Снимаю автомобиль с сигнализации, и она тут же прячется в салоне. Устраивается на переднем пассажирском кресле, устремив взгляд перед собой.
– Тебе хана, – ехидно жужжит над ухом Воскресенский, неторопливо застегивая черное пальто.
– А ты и рад, – мрачно бурчу.
– И не скрываю этого. Кто-то же должен тебе отомстить за мои седые волосы. Кстати, в этом месяце останешься без премии. Считай, штраф за самодеятельность. Хотя вышло забавно, – неприкрыто потешается.
– Ради бога! Я на адвокате больше сэкономил, – парирую с сарказмом.
– Ну, за это ты вообще теперь у меня в пожизненном рабстве, – смеется он, выдыхая клуб пара. Вижу, что ни капли не злится, но марку строгого руководителя держит. Поразмыслив, неожиданно серьезно добавляет: – А если девчонку эту потеряешь или обидишь, я тебя уволю на хрен.
Костя уходит, не прощаясь. Я же с тоской смотрю на машину, где ждет меня Кира, расстроенная и огорченная. Иду к ней, как на эшафот. Запускаю пятерню в волосы, судорожно взъерошив их, и занимаю водительское место. Завожу двигатель, а она провожает долгим взглядом автомобили Адовых. Не двигается и даже не дышит, пока они не скроются из вида.
– Кирочка, извини, я… – поворачиваюсь к ней, облокотившись о спинку кресла, но договорить не успеваю.
Рвано всхлипнув, Пампушка вдруг подается вплотную ко мне, крепко обвивает руками шею, словно придушить собралась, и прижимается к моим губам своими. Опешив, округляю глаза и, как парализованный, не могу даже нормально ответить на поцелуй. Это же он? Странно… За что?
– Ой, – краснеет Кира, не получив отклика, и отшатывается.
– Нет-нет, продолжай, – очнувшись, подцепляю пальцами ее подбородок.
Сам целую ее,
