Буря - Зина Кузнецова
Мне стало неуютно: так небрежно и холодно был задан этот вопрос.
– Мы пили, мам! – отозвался Марк и добавил тише, глядя на меня: – Пойдем погуляем?
Я с радостью кивнула.
Мы обулись, я взяла сумку, Марк крикнул «мам, мы погулять», я вдогонку «до свидания», и мы вышли из квартиры.
– Это был твой отчим? – зачем-то спросила я, когда мы оказались на улице.
Приятно пах асфальт после дождя. В лужах отражалось солнце, едва пробивающееся сквозь тучи.
– Ага.
– Давно они женаты?
Марк задумался, подсчитывая:
– Лет пять.
– Дядя Боря дал тебе машину в тот раз, да? Когда мы еще хот-доги на парковке ели.
– Да. Он очень хороший человек. Многому меня научил.
– А твой отец? Вы общаетесь?
– Не-а. Я не знаком с ним. Мама сказала, что он ушел еще до моего рождения. Но подробностей я не знаю. Она не любит говорить о нем. Всегда огрызалась, когда пытался что-то спросить, и я плюнул.
Я кивнула и задумалась: «Неужели мама Марка всегда мечтала выйти замуж за старого, пусть и хорошего человека?» В памяти всплыл их поцелуй, то, какая у него морщинистая шея. Я покачала головой, чтобы отогнать картинку. «Неужели она правда может быть счастлива? Неужели правда любит мужа? И любила бы она его, если бы у него не было такой большой квартиры?»
Подул прохладный ветер. С берез и тополей на нас полетели капли дождя. Я обхватила себя руками и поежилась. Марк стянул с себя толстовку и протянул мне.
– Ты же замерзнешь в одной футболке, – сказала я.
– У меня иммунитет хороший. А вот ты точно простынешь перед последним звонком.
Я улыбнулась и быстро натянула толстовку Марка. Она пахла его одеколоном и приятно грела. Марк притянул меня к себе, обнял за плечи, и в нежной тишине мы дошли до моего дома. Когда мы остановились у подъезда, я поцеловала Марка на прощание и собиралась уже открыть дверь, но вдруг он удержал меня за запястье:
– Ты определилась все-таки с поступлением?
Я покачала головой:
– Ничего еще не решила. Даже не сказала родителям, что зря они платили за репетиторов. А ты?
Марк кивнул:
– Все-таки в Москву. Я недавно посидел, подумал. Ничего лучше физики не придумал, поэтому так.
Я только через секунду поняла, что отъезд Марка в Москву означает для нас разлуку, потому что я не видела в себе желания жить и учиться в большом городе.
– Я за тобой в Москву не рвану, а ты ради меня не откажешься от амбиций, – сказала я, с трудом выговаривая каждое слово.
Марк молчал, глядя куда-то вбок.
– Ну, это закономерно, – продолжила я. – Мы все-таки уже становимся взрослыми и начинаем играть по правилам их мира.
– Ты злишься, да?
– Да я просто, наверно, романтик. А ведем мы себя так обычно, как все. Эта какая-то мелочная рациональность… Мне хочется подвигов.
– Мы не в фильме. Я пытаюсь смотреть на мир здраво.
– Просто иногда «здраво» противоречит тому, во что веришь. И от этого противно, Марк.
Забежав в подъезд, я расстроенно прислонилась к тяжелой двери и вздохнула. В носу щипало. Немного постояв с опущенной головой, я еще раз вздохнула и поднялась в квартиру.
Уже ночью, когда рылась в своей фотогалерее, лежа в кровати, я нашла видео, которое снимал Марк, когда мы несколько дней назад сбежали с уроков и пошли гулять в парк. В кадре была я в школьной юбке и белой рубашке. Наклонив голову, я ради веселья старалась идти строго по красной тротуарной плитке.
– Вот Вера, она скрытый невротик, – говорил Марк за кадром.
– Я открытый, – лениво отозвалась я, глянув в камеру. – Ты снимаешь, что ли?
– Ага.
– Зачем?
– Для будущих поколений. Вер, а я тебе нравлюсь?
Я отвернулась и пошла дальше. Камера затряслась: Марк побежал за мной, обогнал и встал прямо передо мной, заставив меня остановиться и поднять глаза.
– Будущие поколения требуют ответа! – сказал он.
– Ну что ты, не знаешь, что ли! – возмущенно пролепетала я, отводя глаза.
– Я-то знаю. А будущие поколения мысли читать не умеют. Вот ты мне нравишься. Я влюблен в тебя, Вер, – сказал Марк.
Я подняла глаза. Как они светились тогда!
– Ну что ты, – тихо сказала я, подходя к нему.
В кадр уже попадало только мое плечо и немного волос, потому что Марк смотрел на меня.
– Что? Ты мне нравишься. Прекрасная Вера. Какие у тебя глаза светлые. Я без ума.
– Марк…
– Что?
– Ничего.
– Я тебе нравлюсь?
– Да.
Видео закончилось. Я вспомнила, как потом мы долго целовались и гуляли в обнимку по набережной.
Я вздохнула.
«Неужели когда-то и мои родители так говорили друг с другом? Неужели все когда-то так любили?»
Я убрала телефон, покрутилась в кровати и заснула с грустными мыслями.
2
Утром я долго смотрела в зеркало. Мне казалось, моя душа так износилась и состарилась, что это неминуемо должно было отразиться на лице. Ничего. Я пристально вглядывалась в гладкую кожу и не видела никаких признаков мудрости и жизненного опыта. На некоторое время мне даже стало нравиться мое лицо.
После операции ко мне уже вернулась моя природная пухлость, поэтому вместо скул были щечки. Губы тоже были пухлыми «Ресниц, правда, маловато, но пойдет. Хотя, может, наращивание сделать?»
– О, вот и наша выпускница! – бодро сказал папа, когда я появилась в кухне.
В тот день был последний звонок.
Мама, варившая кофе, обернулась на меня и улыбнулась.
– Как ты хорошо выглядишь, Верунь! – сказала она.
– Спасибо.
– Так во сколько нам надо быть в школе? – спросил папа.
– Приходите к одиннадцати, все равно все затянется.
Из дома я выбежала в хорошем настроении. Почему-то я не боялась идти в школу, хотя там мне предстояло встретиться с Марком впервые после размолвки.
«Что мы друг другу скажем? Как поведем себя?» – думала я, стуча небольшими каблуками по асфальту.
Майский ветер раздувал мои завитые волосы и шевелил широкие рукава блузки. Я чувствовала, как хлопковая нежная ткань касается моей кожи, щекоча ее, а потом поднимается под порывами ветра.
Перед воротами школы я немного постояла, прислушиваясь к пению птиц и шелесту молодой листвы берез. Солнце грело макушку.
Наконец, я собралась с силами и вздохнула.
Я увидела Марка сразу же, как только прошла сквозь школьные ворота. Он стоял ко мне спиной, держа руки в карманах школьных брюк. Белый легкий дым от сигареты облаком улетал в небо.
Сначала я встала позади, немного потопталась и, обойдя Марка с правого бока, остановилась перед ним. Он посмотрел
