Ирина Кривенко - Доверенность на любовь

Оксана вытащила из волос шпильки, те рассыпались тяжелыми волнами по ее плечам. Она с удовольствием вдохнула густой смолистый воздух и сбросила с себя одежду.

— Вот это нас и губит, — смеялась Валентина, — мы думаем о последствиях, о том, что предшествовало наслаждению, но никогда не можем сосредоточиться на самом счастье.

— Уж не слишком ли ты высокого мнения о бане, если называешь ее счастьем? — усмехнулась Оксана Лозинская.

— Не знаю. Как кому, а мне здесь нравится. Правда, немного раздражает, что в парилке нет окон, но во всяких делах есть свои издержки.

Валентина тоже разделась и, прихватив с собой простыню, направилась в парилку. Оксана и ее подруга улеглись на деревянном настиле. Валентина ступенькой выше — почти под самым потолком — а Оксана, не любившая очень жаркого воздуха, ступенькой ниже.

Лозинская лежала и смотрела в потолок на забранную в проволочный плафон матовую лампу. Сухое тепло исходило от раскаленных камней, загруженных в металлический ящик и отгороженных от настила деревянной решеткой. Пот мелкими бисеринками выступил на теле женщины, и она провела рукой по своему подтянутому животу.

— Ну, давай, выкладывай, — послышалось сверху.

— Что?

— Ну как у тебя дела с Александром Линевым?

Оксана попыталась повернуться так, чтобы видеть свою подругу, но та оставалась недосягаемой ее взгляду. И тогда Лозинская поняла, ей легче будет говорить, если она так и не сможет взглянуть в глаза Валентине. Оксана словно бы говорила сама себе:

— Он очень милый.

— И в чем это заключается?

— Ласковый.

Валентина засмеялась.

— Ласковый, говоришь?

— А почему это тебя веселит?

— Для мужчины это не определение. Вот если бы он о тебе сказал так, я бы поняла.

— Он мне нравится, — не очень-то уверенно заявила Оксана.

На что ответом был смех Валентины:

— Это все не то. Ты поищи поглубже, найди правильное объяснение своему поступку. Кстати, а что у вас было?

— Я даже не знаю, как это назвать, — замялась Оксана. — Я поздно вечером пришла в свою квартиру в Колокольников переулок, а он прямо-таки набросился на меня. Я даже не с самого начала поняла, что это он. Опомнилась, когда Александр уже целовал меня. А потом словно все застлало туманом. Я не могла сопротивляться, и он властвовал надо мной. Такое я ощущала впервые в жизни.

Сверху свесилась рука, а затем показалась и хитро улыбавшаяся Валентина. Она придержала ладонью немного отвисающую грудь и скривила губы в скептической улыбке.

— Можешь не придумывать и не обманывать себя. Оксана. Я тебе говорила, ты просто истосковалась по мужикам и готова наброситься на кого угодно. Он тебе подвернулся первым. К тому же, все к этому располагало.

— Да я не пытаюсь тебя уверить, что у меня любовь.

— Нет-нет, — погрозила ей пальцем Валентина, — ты говоришь так возвышенно и задумчиво, словно речь идет о каком-то принце. А он всего лишь человек, которому ты платишь, и никогда у вас ничего серьезного не будет.

— Я и не собираюсь выходить за него замуж, — заупрямилась Оксана. — И в конце концов, мужчина в постели оценивается совсем по другой мерке, чем в деловой жизни. Пусть он мало зарабатывает, пусть он не очень-то образован и неотесан… Но могу тебе признаться — такого глубокого наслаждения я еще никогда не испытывала.

— Осторожнее, Оксана, ты готова попасться на крючок с дешевой наживкой. Никто не говорит тебе, что следует избегать глубоких наслаждений, — при слове «глубоких» Валентина довольно глупо захихикала, — но каждому удовольствию в жизни должна соответствовать своя полочка. Одни полки — со стеклом, туда выставляют вещи, которые могут вызывать зависть у окружающих, а есть такие скромные полочки с дверцей, закрывающейся на ключ. Вот ты, пожалуйста, и положи туда своего Александра. Можешь встречаться с ним когда угодно, заниматься с ним самыми милыми делами, но, пожалуйста, прошу тебя, не выставляй его напоказ.

— Но я же говорю тебе все как подруге, начистоту, чтобы ты дала мне совет.

— Я тебе и даю совет.

— По-моему, ты просто издеваешься надо мной.

— Нет, Оксана. Прежде всего ты сама ответь себе на вопрос: зачем он тебе нужен? Что могло свести вас вместе, таких разных людей?

Лозинская задумалась.

«Да, нужно быть абсолютно искренней перед собой и не кривить душой, — проговаривала она в душе. — Что могло объединить нас, заставить лечь в одну постель? Страх? Но признайся себе, не только он».

Лозинская улыбнулась и поманила к себе пальцем Валентину. Та, уцепившись руками за край полки, нагнулась вниз.

— По-моему, все дело вот в этом, — Оксана положила руку себе на низ живота, — вот тут и кроется ответ на твой каверзный вопрос.

Женщины засмеялись.

— Вот тут? — надрывалась Курлова. — Это ты хорошо сказала. И не нужно никаких рассуждений, все ясно.

— Я не кажусь тебе слишком вульгарной? — поинтересовалась Оксана.

— Нет, что ты. Я радуюсь. Хоть кто-то нашелся в этом мире, кто рассуждает так, как я.

— Я уже не могу больше, — призналась Оксана, — такая жара… Наверное, стоит окунуться.

Женщины вышли в душ и, ополоснувшись, перебрались в небольшую комнату, почти весь пол которой занимал бассейн метра три на три. По периметру его тянулись поручни из нержавеющей стали.

Оксана, громко вскрикнув, прыгнула в воду, подняв целый фонтан брызг. За ней прыгнула и Валентина. Дурачась и смеясь, они барахтались в воде, пытаясь в шутку утопить друг друга.

Наконец Оксана, отсмеявшись, уцепилась руками за поручни и застыла в прохладной воде.

— Вот все говорят счастье, счастье… — произнесла Валентина, — а по-моему, счастье только в наслаждениях для тела. Вот ты сейчас счастлива?

Оксана ответила не сразу.

— Я счастлива, потому что мне хорошо.

— А потом ты снова начнешь раздумывать, сомневаться, правильно ли поступила?

— Может быть.

— Но насчет бани у тебя нет никаких сомнений?

— Если с меня завтра не полезет кожа от той жары, которая стояла в парилке, то я останусь довольна.

— Ты смотри, чтобы у тебя не полезла кожа от его поцелуев, — Валентина погрозила пальцем Оксане.

— Но и ему досталось, — рассмеялась Лозинская уже решив ничего не скрывать от подруги, — я ему так спину исцарапала, что он даже наутро выл от боли.

Валентина Курлова сделалась серьезной.

— Только должна попросить тебя об одной вещи…

— О какой?

— И не думай выходить за него замуж, и не думай в него влюбляться. Держи дистанцию. И тогда, только тогда ты сможешь наслаждаться близостью.