Отдай мне дочь - Тата Златова
— Ой, как бы не соврать… — Женщина сосредоточенно нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Уже недели две-три. Обычно с каким-то мужичком приходит, тот, правда не пристает, держится подальше, а она потом, после того как все после вечерней службы разойдутся, идет к нему и делится деньгами. Но по нему видно, что тоже бомж. Грязный весь, оборванный, неприветливый. Тоже на контакт не идет. Хотя мужичка этого уже дня три как нет, сама она ходит.
Позже выяснится, что квартиру Ирка переписала на какого-то очередного «хахаля», как выразилась всезнающая Наташка, который потом скрылся в неизвестном направлении, не забыв при этом квартиру перепродать, так что теперь там жили какие-то два здоровяка. Юлия Максимовна обращалась к разным юристам, но так и не смогла ничего доказать: сделка была проведена чисто, квартира подарена на законных основаниях, а поговорить с пропавшей дочерью, конечно, не получалось. Но все, кто знал о поступке Ирки, не сомневались в том, что сделала она это по собственному желанию. Только мать ее, вытирая нескончаемые слезы, повторяла:
— Она не понимала, что делала, потому что находилась в маниакальной фазе. Человек в таком состоянии может вести себя неосторожно, не осознавать всей опасности, не задумываться о последствиях! Это очень… — женщина обычно не заканчивала фразу, потому что понимала: так или иначе Ирка сделала это осознанно. И осознанно не пришла к матери, а решила скитаться и жить так, как пожелает.
Милана не знала, сообщать об этой встрече Юлии Максимовне или нет. Та была очень несчастна, часто плакала и не находила себе места, думая, что Ирка просто из гордости не пришла к ней; корила себя за то, что не смогла подобрать правильных слов и избежать скандала, когда дочь выгоняла ее, и, конечно же, считала, что та скитается по ее вине. Единственное, что поддерживало в Юлии Максимовне дух, — это Лида. Ради нее она брала себя в руки и начинала что-то делать, не давая депрессии развиваться.
«Нет, не буду звонить», — решила Милана. Она надеялась, что вновь увидит Ирку и убедит ее вернуться домой. Теперь она часто прогуливалась в сквере возле храма и присматривалась к просящим милостыню. Но сестра словно нарочно не появлялась, не желая снова с ней встречаться, а знакомая прихожанка подтвердила, что «эта странная нищая» больше не приходит, как и ее спутник.
Как-то, при встрече с Борей, к ней подошла Юлия Максимовна — худая, бледная, с воспаленными от слез глазами, — и сообщила убитым голосом:
— Ирку видели в Москве.
— Кто?! — одновременно спросили Милана с Борисом, переглянувшись.
— Одна моя старая знакомая. Вернее, не в Москве, а области, она в электричке милостыню просила.
— Твоя знакомая с ней не разговаривала?
— Ну, она не сразу ее узнала, — замялась женщина и опустила глаза, будто это она попрошайничала и ей было стыдно. Милана беспокойно смотрела на нее: безмерное страдание иссушило черты ее лица, кожа будто истончилась, приобретя какую-то пугающую восковую бледность, глаза потухли, утратив живость и сиянье, а тонкие не накрашенные губы обрамляли скобки морщин. Она совсем перестала следить за собой и будто постарела на несколько лет. Безупречная и беззаботная Юлия Максимовна осталась только на фотографиях.
— А когда пригляделась, то, конечно, заговорила, и про меня сказала и про вас с Лидой, про то, что все ее ищут…
— А она что?
— Сказала, что таких не знает и вышла на станции, — с трудом закончив, Юлия Максимовна громко высморкалась в платок. Казалось, невидимая рука вцепилась ей в горло и начала душить. — Извините, — прохрипела, — я, пожалуй, пойду, — и мышью юркнула в подъезд.
— Юлия Максимовна сильно сдала, — вздохнув, признался Борис, как только за ней закрылась дверь.
— Да я вижу.
— Я уже подумывал съехать от нее, сама понимаешь, что это как-то неудобно и неправильно жить у бывшей тещи, но, боюсь, если она останется одна, то окочурится.
— Да, одну ее точно нельзя оставлять, — согласилась Милана. — Но разве можно что-то сделать? Такая ситуация… Она очень переживает.
— Я думаю, можно. Ее надо расшевелить, переключить внимание… — Он как-то странно посмотрел на нее, но она не поняла намека. — Может, все-таки разрешишь ей увидеться с внучкой? — наконец спросил прямо, а Милану передернуло от его слов.
— Не знаю…
— Кирилл как-то обмолвился, что Аня хотела познакомиться с младшей сестричкой… Можем устроить встречу. У Юлии Максимовны. Что скажешь?
Милана неопределенно пожала плечами, хотя в глубине души уже знала: встреча неизбежна. И Аня к ней готова.
Глава 17
— Я готова! — радостно воскликнула Аня, услышав предложение встретиться с сестрой. Милана мысленно простонала: «Ну вот, что и следовало ожидать!» Девочка бросилась в свою спальню, стала перебирать игрушки, о чем-то сосредоточенно размышляя.
— О чем ты думаешь? — Милана замерла на пороге, скрестив руки на груди.
— Что подарить Лиде. Сколько ей лет?
— Три года.
— Та-ак… А что я любила в три года?
— Хм, — Милана задумчиво подперла подбородок рукой. — В три года ты любила собирать конструктор.
— Отлично! — Аня радостно захлопала в ладоши. — Значит, я подарю ей конструктор!
Она бросилась копаться в закромах и вынула сумку с конструктором. Милана нервно прикусила губу, наблюдая за энтузиазмом дочки. Потом осторожно произнесла:
— Милая, я не уверена, что Лидочка сможет играть… — сделала паузу, подбирая слова. — Она болеет, поэтому развивается немного медленнее, чем другие дети…
Аня перестала суетиться и серьезно посмотрела на нее. Это был осмысленный взгляд, совершенно не детский. Кажется, она все прекрасно понимает.
— Я буду ей помогать, — заверила девчушка, — объяснять, показывать, вот увидишь, у нее все получится!
Милана улыбнулась, приблизилась к девочке, прижала к себе.
— Какая ты у меня умница, — погладила ее по мягким волосам. — Только я тебе еще кое-что не сказала…
Присела на корточки и заглянула дочке в глаза. В юбке и кофточке с рюшами нежно-голубого цвета, с аккуратными кудряшками Анечка напоминала маленькую принцессу. Но главными, конечно, были не внешность и не красивые наряды, а то, что в ее сердце цвели любовь, чуткость, сопереживание, открытость. И это очень радовало Милану. Девочка не ожесточилась, не затаила обиду, а наоборот, один раз столкнувшись с предательством, она научилась ценить то, что дарил ей Господь, и старалась не делать больно другим.
— Что? — вопрос девочки выдернул Милану из мыслей. Она на миг поджала губы, не зная, как сказать, потом выдохнула:
— Лида сейчас живет вместе с бабушкой, Юлией Максимовной, — испуганно замолчала, ожидая реакции девочки. Но Аня даже бровью не повела. Слушала спокойно, не перебивая, и взгляд ее оставался таким же вдумчивым и взрослым. — Юлия Максимовна тоже хочет
