Айра Уайз - Путешествие во времени
Двенадцатичасовой перелет через Атлантику измученная до предела Сэнди помнила лишь урывками. Сонного Джимми сразу же уложили в отдельном салоне самолета, принадлежащего компании, где он благополучно проспал до приземления. Где-то на середине пути их настиг шторм, и Сэнди стало совсем худо. Она то проваливалась в беспокойное забытье, то, шатаясь, брела в туалет, где ее выворачивало наизнанку.
В какой-то момент она обнаружила, что сидит на коленях у Уго, положив голову ему на плечо, а он нежно гладит ее, бормоча слова утешения и поддержки.
И что же… что же было при этом в его глазах? – пыталась припомнить Сэнди потом, сидя в полубессознательном состоянии на мягком диване поезда, мчащего их в Венецию. И слова… Он сказал ей какие-то слова, после которых она если и не оправилась совсем, то почувствовала себя на удивление спокойной и защищенной… Вот оно! Благодаря ее оговорке Уго понял, что Сэнди все-таки встречалась с Лео. И после этого… после этого он сказал:
– Я не бросился в Нью-Йорк только потому, что боялся сразу же упасть к твоим ногам. Но два мучительных дня я ждал звонка, чуда, каких-то слов, которые вдруг все исправят и позволят нам снова быть вместе… А вместо этого Лео сообщил мне, что не нашел тебя…
Сэнди тайком взглянула на мужа. С самого начала поездки он дремал, но сейчас темно-карие глаза смотрели на нее. И в них было то же выражение, которое она безуспешно пыталась вспомнить. В них были тревога, восхищение… и любовь?
Сэнди почувствовала, как у нее закружилась голова. Не в силах поверить увиденному, вместить его в себя, она опустила тяжелые веки и снова откинулась на подушки.
Когда Сэнди снова вынырнула из забытья, за окном вагона стояла непроглядная темень.
Однако выспавшийся Джимми все равно упорно пытался что-то разглядеть.
– Мама, папа, там вода! – возбужденно закричал он. – Наверное, это лагуна.
Поезд уже въезжал под навес…
Короткий переход от вокзала к пристани… Плавное скольжение по черной, маслянисто-блестящей воде… Рука сына в ее ладони, кажущаяся до странности холодной, его встревоженный взгляд, повторенный и в глазах отца… Снова пристань… Бесконечная галерея с украшенными фресками стенами… Анфилада полутемных комнат… Зеркала… Мраморные бюсты… Тяжелые шторы… Какие-то люди…
Последнее, что запомнила Сэнди, прежде чем тихо осесть на пол, было нахмуренное лицо лежащего на подушках старого человека, удивительно похожего на Эдварда, разгладившееся при виде Джимми, и произнесенные слабым голосом слова:
– У тебя чудесный сын, Уго.
Комнату золотил предвечерний свет, когда Сэнди наконец открыла глаза. Ее губы еще продолжали начатое во сне движение.
– …Уго, – закончили они.
– Я знаю, – прошептал низко склонившийся над ней муж.
Сэнди вздрогнула, вспомнив, завершением какой фразы было его имя, но твердо повторила ее снова:
– Я люблю тебя, Уго.
– Я тоже люблю тебя, Сэнди, – хрипловатым голосом произнес он и, положив голову на подушку рядом с ней, нежно обнял. – Как жаль, что нам понадобилось восемь лет и сутки сумасшедшей, изматывающей гонки, чтобы это понять. Слава Богу, все уже позади… Врач сказал, что твое недомогание – следствие стресса и переутомления. Прости, прости меня за все, Сэнди…
– И ты… ты тоже прости меня, – прошептала она, чувствуя, как по щеке сползает горячая слеза, за ней другая, третья, превращающиеся в неостановимые ручейки, и зная, что из-за этого море счастья, плещущееся у нее в груди, ничуть не обмелеет.
